— Ты могла бы располагать мной и во время завтрака, и ленча, если бы захотела, — отозвался он, поглаживая ее пальцы.
При этих словах на щеках Пенелопы заиграли ямочки.
— Я была эгоистичной, но не глупой. Я же знала, что днем тебе нужно заниматься делами. Я хотела разделить твою жизнь, а не разрушать ее.
— И это доказывает, что ты никогда не была эгоистичной. Эгоистичная женщина потребовала бы все мое время для себя.
Улыбка исчезла с ее лица.
— Тогда почему ты разорвал нашу помолвку?
— Из-за известий, которые получил на той утренней встрече. — Он замолчал и стиснул ее руку, чтобы почерпнуть уверенности. — В то утро я встречался не с деловым партнером, а с агентом из сыскного бюро. Я обращался в агентство, чтобы найти хоть какие-то сведения о своих родителях.
— Своих родителях? — У нее удивленно приподнялись брови. — Я всегда считала, что они умерли. Ты никогда не говорил о них, а когда я о них упоминала, то ты становился замкнутым и молчаливым.
— Я не говорил о них, потому что не знал, кто они. Пенелопа была озадачена.
— Как может быть, чтобы ты не знал своих родителей?
Если бы Сет не был так напряжен, он, вероятно, улыбнулся бы такой наивности. Несмотря на свое образование и жизненный опыт, Пенелопа еще во многом оставалась несведущей. Четко выговаривая слова, он ответил:
— Меня оставили на пороге приюта Святого Джона, когда мне было несколько дней от роду. Я был завернут в старое одеяло. У меня была рана на руке, перевязанная платком. Этот шрам на правой руке так и остался.
— Как ужасно! — воскликнула Пенелопа, ее глаза были полны сострадания. — Почему ты не рассказывал об этом раньше?
— Я стыдился. Когда твой брат начал принимать меня в вашем доме, ты по корявой речи и грубым манерам уже наверняка понимала, что я не блистаю происхождением. Я считал, что и этих пороков вполне достаточно, и не хотел добавлять, что был брошен с самого рождения. Скорее всего я был незаконнорожденным.
— Но все это не имело для меня никакого значения, — возразила она. — Когда мы были обручены, я очень сильно любила тебя, и никакие известия не могли изменить моего решения. Ты должен был верить в мою любовь, доверять мне.
Сет опустил глаза и посмотрел на их соединившиеся руки, ему было трудно видеть боль в ее взгляде.
— Сейчас я это знаю, но тогда я оказался трусливым глупцом. Я считал себя недостойным тебя и боялся, что ты не захочешь выйти за меня замуж, если узнаешь правду. Я не хотел рисковать и потерять тебя.
Воцарилась тишина, некоторое время она размышляла над его словами. Наконец Пенелопа спросила:
— Я знаю, ты просил благословения у моего брата, прежде чем сделать мне предложение. А он знал о твоем прошлом?
— Да, — признался Сет.
— И он, несмотря ни на что, радовался нашей предстоящей свадьбе. В письме он написал мне, что очень рад тому, что я наконец прислушалась к голосу разума и выхожу замуж за единственного достойного меня мужчину. Почему, если он считал, что ты вполне мне подходишь, ты был уверен, что я буду думать иначе?
— Я оказался полным идиотом, — признался Сет. В его голосе звучало презрение к себе. — В любом случае именно чувство неполноценности заставило меня обратиться в сыскное агентство. Я надеялся, что им удастся отыскать что-нибудь, что возвысило бы меня в собственных глазах.
— Но они только подтвердили твои опасения, да? — В ее голосе послышался гнев. Когда Сет поднял глаза, испуганный неожиданным изменением ее тона, то увидел смешавшиеся в ее взгляде презрение и боль.
— Ну? Так я права? — потребовала она ответа.
— Да. Но ты должна понять…
— О, я прекрасно поняла, — выпалила она, отдернув руку. — Ты не мог справиться со своим чувством неполноценности, узнав, что ты незаконнорожденный. И тогда ты воспользовался моей дружбой с Джулианом, чтобы выдвинуть фальшивые обвинения в неверности и разорвать нашу помолвку. Ты провел меня через два с половиной года адской жизни, потому что не нашел сил рассказать мне правду. Ты действительно идиот, и я не уверена, что из нашего брака получилось бы что-то хорошее. — Высказавшись, Пенелопа резко поднялась. — А сейчас прошу извинить меня, мистер Тайлер.
— Нет! — Сет подскочил и схватил ее за руки, не давая уйти.
— Черт возьми! Дай мне пройти! — вскрикнула она, пытаясь вырваться.
Сет крепче сжал ее, не давая двинуться. Он знал, что заслужил ее презрение и, если она не захочет больше разговаривать с ним, то он подчинится ее желанию и исчезнет из ее жизни. Но сначала он хотел рассказать ей все до конца.
— Только выслушай меня еще немного, — умолял он. — Позволь мне закончить.