Воронята неслышно выдохнули. Неужели можно помыслить о поварне, о знакомом лежаке в опочивальном чертоге?.. Последние сутки они бежали на тощее брюхо да без ночёвки.
А Лихарь продолжал:
– Вы заслужили награду. Ступайте к державцу, пусть угостит вас по-праздничному, но не сверх сыта. Ибо велю вам вновь встать на лыжи и бодрыми ногами бежать к старухе Шерёшке, ждать поезда с новыми ложками. Поезд медлителен… как встретите, у вас будет несколько дней, чтобы вернуться с ним в крепость. Хочу вашими глазами узреть долю крови, собранную Хотёном. Донесёте мне после, кто там годьё, кто говно.
Воронята вскинули головы. Обоим казалось, будто им, уже шагнувшим в клетку, вновь даровали свободу. Пускай совсем ненадолго.
Два костлявых кулака вмялись в пропотевшие шерстяные рубахи.
– Волчий зуб, лисий хвост во имя Владычицы!..
– И пусть вас державец понарядней оденет, – довершил Лихарь. – Негоже вчерашним мирянам в ваших лохмотьях дырки считать.
Когда орудники скрылись за дверью, Лихарь положил книгу и несколько раз прошёлся от стены до стены.
– Скоро эти упрямцы у тебя с руки есть будут, учитель, – с тихим восхищением предрёк Беримёд.
Лихарь задумчиво кивнул:
– Тогда-то и начнут без утайки рассказывать обо всём, что узнали.
– Думаешь, они о чём-то недоговаривают?
– В сём убеждён. И выпытал бы у них как есть про каждое излишество или шалость, чтоб впредь забыли, как скрытничать… Но сейчас главнее другое.
– Отец наш Ветер, умевший отделять важное, не покинул котла, – помолчав, сказал Беримёд. – Он судил бы так же, как ты.
– Годьё и говно, – пробормотал Лихарь. – Всем дело найдётся. Даже беспрочим.
Он смотрел на жабу, пыжившую жемчужное горло.
Доля крови
– А у Нечая поезд побогаче был, – сказал Ирша.
Гойчин выпростал руку из рукавицы, утёр нос, степенно кивнул:
– И у Новожила.
Цыпля ничего не сказала. Вскочила на саночках, чтобы видеть получше.
Гряда, на которую через немалую силу взобрались с санками воронята, звалась Отвалами. Здешние холмы торчали вкривь и вкось, точно пласт, поднятый одинокой сохой. Якобы в стародавние времена здесь вправду шла пахота, да непростая. Боги тянули межу до Киянских волн, но зачем, от кого? – болтали разное, а доподлинно поди знай.
Местничи, сварив пива, усматривали в Отвалах рубеж коренных андархских земель и завоёванного Левобережья. Это, конечно, было враньё. А вот круговина Чёрной Пятери здесь в самом деле кончалась.
В Беду царапина, оставленная божественной сохой, разверзлась язвами. Многолетние снегопады частью сгладили шрамы, но ещё курились бездонные овраги, дышали под тонким ледком бессонные топи. С юга на север через Отвалы по-прежнему вели всего три тропы. Из коих для тяжёлых саней годилась только одна.
Воронята с названой сестрёнкой стояли на верху гряды и смотрели вдаль, на поезд Хотёна. Им в своё время идти с таким поездом не досталось, зато были наслышаны басен… завидовали, дурачьё. Даже теперь, высланные встречать, ждали величественного явления… а на деле?
Всего одни сани. Жилой болочок, прицепная нарта со свёрнутым шатром и дорожным припасом. Два быка в запряжке, два сменных. И мелкими зёрнами – мальчишеский народец, топчущий рыхлый снег.
В точности как дядя Ворон рассказывал.
Какой-нибудь домосед засмотрелся бы. Орудникам, бегавшим в Торожиху, было с чем сравнивать.
– Мало ли чья шуба нарядней, – сказал Гойчин ревниво.
– Мирская слава – до поцелуя Владычицы, – подхватил Ирша.
Цыпля впервые подала голос, спросила:
– Этот поезд дядя Ворон должен был привести?
Парни к ней обернулись. Потом снова, совсем с другим чувством, посмотрели вперёд.
Весело примчавшись онамедни к Шерёшке, орудники застали у неё неустройство. Хозяйка, без шуток чем-то разгневанная, затворилась в избе. На оклик лишь стучала костылём и бранилась. Надейка с Цыплёй ютились в дровнике, в самодельном подобии временного жилья. Сидели двумя меховыми кульками. Не зябко, но неприютно.
Надейка радостно встрепенулась при виде парней. Цыпля вскочила, молча ухватилась за Иршу, приткнулась лицом. Он подхватил названую сестрёнку, с лёгкостью оторвал от земли.
– За что немилость? – вздохнул Гойчин.
– Буря была, снегу во дворы намело… – взялась пояснять Надейка.
Метели, врывавшиеся в зеленцы, последнее время не были редкостью.
– Крышу всю закидало, на пол текло…
– И что? Шабры-то где были?
– Тётя Шерёшка звать не благословила. Не приму, сказала, от стервоядцев! За котлярами живу, а коли из Пятери подмоги не стало…
Воронята покосились один на другого. Перед дядей Вороном у здешнего люда шапчонки сами спрыгивали с головы.