– Вот так поймёшь, ребятище, что за счастье просто вольно дышать…
Петеряга вылез наружу и пошёл своими ногами, только тропить его не пускали. Светел при виде соперника встрепенулся, ожидая исполнения слова, но вчерашний герой к нему не спешил. Держался в гуще своих, избегая уединения. На Светела если взглядывал, то искоса, мельком.
К полудню до честного Опёнка стало доходить. «Я дурак. Бороду отрастил, а всё в людях совести чаю!»
Он не мог наводить морок, как симураны, но тихо подбираться умел лучше многих. Он подстерёг Петерягу возле крайних саней, когда тот возвращался к поезду, исправив нужду. Вырос перед ним, заставив шарахнуться:
– Ну?
– Чё нукаешь? – буркнул тот. – Сперва запряги.
И с привычной наглостью уставился прямо в глаза. Светел тихо спросил:
– А будто не запрягу?
Петеряга моргнул, отвёл взгляд, но не сдался:
– Что заречным обещано, то ветер унёс!
Светел молча пошёл на него. «Кого облапошить надумал? Праведного?» Слова кончились. Легче лёгкого было придушить Петерягин огонёк… чтобы полз, корчился и молил, исповедуя всё, что Светел хотел вызнать…
«Нет».
Прозвучало не мыслью от разума. Внутренним чувством, идущим из глубины. От внутренней правды. Что будет, если попрать её, Светел не знал. Наверно, мало хорошего. Подробнее он и знать не хотел.
Петеряга же приметил, как шевелились его рукавицы, сплачиваясь в две цепные чекуши… Испугался, заорал во всё горло:
– Наших бьют!
Сани меж тем проехали, явив стайку новожиличей с хозяином во главе. Оглянувшиеся обозники бросились спасать своего.
– Дикомыт за оплошку поквитаться пришёл!
– Нет веры злому народишку!
– В кистени, братцы!
Так Светел до Петеряги и не добрался. На него насели скопом. «Я вам, значит, точно баба толкался…» Как водится в драке, дальше думало тело, а память сохранялась единственная: не убить. Самого храброго Светел пустил мимо себя, не забыв добавить ногой. С разворота нырнул под руку второму, всаживая локоть под дых. Сгрёб третьего, впрямь тянувшего из рукава кистень. Швырнул на четвёртого…
– А ну, уймись! – рявкнул на своих Злат, и в его голосе была власть царской крови. – Ты тоже угомонись, вихорь! – обратился он уже к Светелу. – В Шегардае тешься как хочешь, а здесь людей калечить не дам. Чего не поделили?
– Проконал, смириться не может, – слышались голоса.
– Взялся, ишь, лютовать!
Светел поправил сбитую шапку.
– У твоего человека нет чести. Вечор обещал, наутро забыл.
– Не было того! – отрёкся Петеряга.
– Было!
Новожилич оскалился:
– Может, и послухов назовёшь?
«А бают, во дворцах лжи гнездовье, – глядя на подошедшего Кербогу, вздохнул про себя Светел. – Среди бояр сановитых… – Вспомнил Зорку-шибая и совсем загрустил. – Что я у вельмож делать буду, если в простом поезде суда найти не могу?»
– Стало быть, слово против слова, – рассудил Злат. И вдруг улыбнулся. – Что сдумаем, дружина?
«Дружина! – молча скривился Светел. – Не по мерке кафтан…»
– У Богов совета испросим, – с готовностью подхватывая игру, отозвались поезжане.
– Испытать надобно.
– Кто опередит, тот и прав!
«Да я! Хоть до Шегардая тропить! С каждым в очередь! Костьми лягу…»
– Вверяешься ли моему суду, дикомытушко? – спросил Злат. Речь строгая, а в глазах смех.
Светел ответил сразу:
– Вверяюсь.
«Кому ещё, как не родне…»
Петерягу Злат не стал спрашивать. Работнику хозяйский суд первее всяких иных. Петеряга сам подал голос:
– Тропить с ним больше не встану, батюшка. Скучно!
– Какое тропить, – отмахнулся Злат. – Опять раздерётесь. Вот что! Сроку вам отмериваю трое дён. После того мне споёте каждый по песне. Чья выйдет пригожей…
Петеряга надулся, а поезжане стали смеяться:
– Куда противу дикомыта, они все гусляры.
– И со скоморохами водится, поди, наторел.
– Наймита Петеряге! Наймита!
Вперёд шагнул кудрявый парень, сказал звонко и носко, изобличаясь певцом:
– Я за Петерягу предстану.
– А дикомыту скоморох помогать будет?
– Не по совести…
«Чья б корова мычала!»
– Сам за себя постою, – буркнул Светел. – Без краденой помощи обойдусь!
– Болтай больше! Кто поручится?
– Я поручусь, – вмешался Кербога. Под руку увлёк Злата прочь. Шепнул на ухо. Вынул что-то из ворота, показал на ладони.
– Мне довольно слова этого человека, – громко объявил вернувшийся кровнорождённый. – Он не станет помогать дикомыту ни советами, ни подсказкой, и на том всё. А теперь живо тропить, не то к празднику опоздаем!
Светел хмуро спросил:
– Гусельки дашь побренькать, дядя Кербога? Позволишь на мой лад перестроить? А то новые у меня ещё не разыграны.