– Это витязи воеводы Горика, государь. Я встретил их в дикоземье, обессиленных после неудачного боя.
Эрелис кивнул.
– Подойди, воевода Горик.
Молодой вождь подбежал и почтительно опустился перед ним на колено.
– Я знаю по именам всех воевод Левобережья, – продолжал царевич. – Или думал, что знаю. Твоё имя ново для меня. Откуда ты?
Горик смотрел исподлобья.
– Меня недавно стали звать воеводой, государь. Нас водил славный Ялмак, прозванный Лишень-Разом, но его знамя пало у Сечи.
– Не много чести уйти с поля, где погиб вождь…
– Никто из нас не бросил его, царевич. Неуступ отдал нам его тело и велел уходить.
– Неуступ прозорлив, – сказал Эрелис. – Он сберёг ваши жизни, чтобы вы присягнули моему человеку, а значит, и мне. У Сечи осталась ваша прежняя слава, но при вас мечи, чтобы стяжать новую.
У святой проруби шегардайские наследники пересели в открытые саночки, подаренные городом. Двое бояр пошли возле полозьев.
– Скажи, друг мой, – обратился к Болту царевич, – откуда происходит тот прекрасный шатёр?
– Я слышал, государь, его привёз из Устья некий торговец.
– Как намерены поступить с ним? Его уберут или оставят?
Боярин поклонился:
– Приказывай, сын державы, тебе воля.
– Тогда пусть над прорубью возведут прочную ледяную палатку, какие умеют строить в северных землях. Шатёр же вели отдать витязям, присягнувшим боярину Гриху. Я хочу, чтобы к ним вернулась братская ставка дружины, носившей имя Железной. Пусть, ища новой чести, не забывают о прежней.
Изящные и удобные саночки, увлекаемые обученными оботурами, легко скользили вперёд, наклонные копылья скрадывали неровности зимника. Когда Болт отошёл распорядиться, в ухо Эрелису тихо зашипела царевна:
– Дубина в ребро, Аро, это ялмаковичи! Они Крыла… они дядю Летеня…
Эрелис так же тихо ответил:
– Я должен править губой, не только своими людьми.
Царевна задумалась. Замолчала.
У росстаней, где от большака уходила дорога к Западным воротам, царевича и царевну встретило шегардайское священство.
Сквозь серую завесу снегопада сперва донеслось пение. Величественное, многоголосое.
Потом сплошная пелена вдруг раздвинулась, и оботуры вывезли царские саночки на площадку, которую снег словно бы облетал. Похоже, не врали слухи об искусстве облакопрогонников. Они стояли двумя крыльями, положив друг другу на плечи руки в оперённых рукавах, и снег завивался прядями, клонясь прочь.
Здесь брат и сестра покинули сани. Поперёк ледяного тора шаяли три полосы живых углей, высыпанных на железные поддоны, – дар кузниц Ватры, где служили Огню.
Царевич и царевна перешагнули рдеющие, дымные полосы, ступая с правой ноги. Эрелис обнажил голову.
– Во имя моего предка, царственноравного Ойдрига Воина, что взял на щит Левобережье и положил начало городу Шегардаю! – выговорил он громко. Наследник стоял гордо и прямо, сестра же опустилась на снег, прижимаясь к его колену: пугливая царевна, внимающая речам выше своего понимания. Эрелис продолжал: – Ради чести моего отца, Эдарга, и матери, Эсиники, Огнём Венчанных! По долгу крови праведных и ради блага народа я иду взять под свою руку город и губу Шегардая с его селеньями и путями, промыслами и богатством, заботами и неурядицами. Я, Эрелис, третий сын Андархайны, вступаю в наследство! В сём да заветуют со мною могучие и славные Боги, хранящие Шегардай!
Жрецы простёрли руки в благословении.
Пернатые внуки Неба.
Дети Огня в кожаных запонах.
Кормщики Морского Хозяина в синих кафтанах, запахнутых наоборот.
И мораничи во главе с Люторадом.
Посреди снегопада вспыхнула то ли радуга, то ли зимний сполох…
Слова, произносимые перед Богами, звучат громко и слышны далеко. Снежные пелены раздвинулись шире, открыв народное скопище. Старцы города, большаки кутов и улиц, достаточные купцы, ремесленники, рыбаки, безбрежное простолюдье… Половина Шегардая, не меньше, стояла улицей от росстаней до самых Последних ворот.
– Вот они, чадунюшки наши!
– Дожили, желанные! Дожили…
Обряд встречи наследника был обговорён, но это!
Санки, слаженные лучшим санником города, вновь ждали царевича и царевну. Оботуров в упряжи уже не было. Люди впряглись, подхватили, помчали санки вперёд, передавая с рук на руки под радостный крик. Нерыжень ехала на запятках, поближе к царевне. Косохлёст едва успел запрыгнуть на облук. Черёдники с копьями бежали по сторонам, но властен был лишь Господин Шегардай, это все понимали.