Ворот шитой тельницы был мокрым и тесным, серебряный знак райцы висел гирей. Подношение включало три пугающих рубежа, и Ознобиша только что перешагнул первый. Ваан, Хид и двое красных бояр смотрели на райцу как на осквернителя храма. Когда эти люди последний раз ходили улицами? Слушали пересуды?
– Моему государю ведомы деяния андархов, – сказал Ознобиша. – Не буду перечислять невстречи и встречи, сделавшие Ойдригов побег седьмой по старшинству ветвью державы. Мои разыскания лишь подтвердили, что правнуки Воина с честью несли завещанное от предков. При них Шегардай обрёл достоинство и богатство. Но вряд ли ошибусь, утверждая, что славнейший плод эта ветвь принесла сорок лет назад. Я говорю о праведном Эдарге, единственном сыне царевича Йелегена, за решимость прозванного Йелегеном Третьим…
Слова мостили мостки, ведя Ознобишу над гремящими безднами Выскирега. Бояре в ужасе переглядывались. Невлин еле сдерживал стон. Крамольное рекло не значилось ни в каких грамотах. Его доставили мезоньки, отиравшиеся на исаде в шегардайском ряду. Ознобиша пошёл проверять и едва успокоил напуганного купца, изронившего столь опасное слово.
– Да, именно так, – повторил он. – Долг райцы претит уклоняться от правды, даже напрямую мятежной. Ведомо мне, что во дни доброго царя Хадуга, пятого этого имени, столь гордое прозвище почли бы изменой. Но век изменился, и устное предание Шегардая нам сообщает, как праведный Аодх, будущий Мученик, лишь посмеялся доносу. Что взять, сказал он, с бесхитростных рыбаков! Возрадуемся, ближники, ибо седьмого родича не принизили, а…
Договорить не пришлось.
За дверью возобновилась возня. Ознобиша уловил её и даже обрадовался. Передышка! Сейчас придёт Гайдияр. Назовёт евнушком. Притворится, будто обмолвился. Даст время разогнать круги перед глазами…
Дымка вдруг взвилась Эрелису на плечо, выгнулась, яростно закричала. Молодые кошки бросились врассыпную.
Вместо Гайдияра меж занавесей всунулся безусый порядчик. И выдохнул всего три слова:
– Государь!.. Хасины идут!
Невстреча и встреча
Это был миг из тех, когда понимаешь: вселенная опрокинулась и уже не станет как прежде. Миг, который хочется отменить. Потому что размеренный шаг утрачивает опору, а впереди внезапная тьма, и что там, за ней? Есть ли берег? Или одно падение в бездну?
«Хасины идут!..»
Рука царевны Эльбиз искала на поясе любимый боевой нож, но находила лишь игрушку-сайхьян.
Ознобише успел померещиться чад пожара, глухой стук оружия, клич бесчисленных орд… Как в дееписаниях, где войско шагада всегда наваливалось во множестве. Неслось половодьем, сметало утлый заслон и бесконечно гнало степями, а слишком умных советников, взятых живьём, запирало в неразъёмные клетки…
«Э! Постой-ка!»
Разум трудно брал верх.
На полдень вместо некогда безбрежных лесов теперь лежала пустыня. Камень, песок, лепёшки стекла. Мёртвый след, измерявшийся сутками переходов. И с той стороны сухим путём много лет не было ни купца, ни гонца. Лишь добирались редкие мореходы, удручённые запустением…
Какие неисчислимые орды?..
Откуда бы?..
У врат Выскирега?..
Нет, не пришло ещё время для тайного хода, заброшенной дудки и хоронушки в ремесленной кружевниц!
Ознобиша с усилием выдохнул.
Косохлёст, успевший заслонить Эрелиса, отступил прочь. Нерыжень выпустила царевну. Та смотрела рассерженно: «Нашла дитя малое! Сама себя соблюду!»
Третий наследник снял с плеча ворчащую кошку:
– Сказывай толком! Что за находники?
Отрок припал на колено:
– Воля твоя, государь. Не самовидец я… Воевода с вестью послал.
«Да есть они вообще там, хасины? Гайдияр!.. Пустой вестью пугает! Испытывает, каково смутится Эрелис!»
Ваан шарил кругом себя по ковру, словно проваливаясь внутрь богатого одеяния. Двое бояр были уже на ногах и ждали приказов. Эрелис тоже поднялся.
– Что ж… – сказал он. – Если враг показывает лицо, долг праведного – война. Несите справу из молодечной. А ты, отроча, веди к брату, пусть Меч Державы укажет наше место в сражении. За мной, дружина северной ветви!