После операции Феликс только и делал, что ел. И толстел. Взгляд его опустел, и у меня было ощущение, что его безразличие к окружающему миру достигло своего пика.
Но вот лично меня недавние события интриговали все больше и больше, поэтому я вновь заняла наблюдательный пост на перилах балкона и стала следить то за соседним домом, то за зданием напротив с развевавшимся триколором. Однако ничего особенного так и не увидела, разве что паутину в углу балюстрады, которая в очередной раз побудила меня наладить межвидовой диалог.
Я подошла к коричневому представителю отряда членистоногих – средних размеров, с восемью лапками и таким же количеством глаз. Тихонько склонилась над ним, сосредоточилась и ласково проурчала:
Здравствуйте, паук.
И поскольку он забился в угол, я выпустила когти и разодрала паутину, в которой билась мошка, даже не подумавшая меня за это поблагодарить.
По моему убеждению, что бы мы ни делали, одних это радует, других огорчает. Иначе быть не может. Жить и совершать поступки в обязательном порядке подразумевает вторгаться в чье-то существование и нарушать установленный кем-то порядок. Паук корчился от злости, танцуя на обрывках колышущейся на ветру паутины. Я чувствовала, что он куда меньше других был настроен вступать со мной в разговоры, но отступаться от своих намерений не собиралась. Я подошла еще ближе и уже хотела было потрогать его лапкой, но тут мое внимание отвлекло агрессивное мяуканье.
Голос был мне знаком.
Я сместилась чуть вправо, рискуя сверзиться вниз, и увидела вдали Пифагора, забившегося в высокие ветви каштана. Его загнали в угол: у подножия дерева яростно лаял пес.
Сиамец плевался и выгибал спину, но что мог предпринять тощий старый кот против псины в четыре раза больше его?
Меня накрыла исходившая от собрата волна паники.
Сомнений быть не могло – если его и мог кто-то спасти, то только я.
С собаками я познакомилась еще в питомнике, где прошло все мое детство. Слушая щенячий визг, я без конца спрашивала у мамы, почему эти животные так досаждают всем своим шумом. «Они боятся, что люди не возьмут их к себе жить», – объясняла она. Мне это показалось полной нелепостью. Бояться, что люди не возьмут тебя к себе! Неужели у псов совсем нет достоинства? Неужели они настолько неспособны оценить все прелести одиночества и свободы, что добровольно стремятся отдать себя в человеческие руки?
И тогда мама объяснила мне, что если мы – хозяева людей, то люди, в свою очередь, хозяева псов.
Но чьими тогда хозяевами являются собаки? Она ответила: «Блох, которые заводятся у них на спине, когда они забывают облизывать себя, пренебрегая правилами гигиены».
Потом, прогуливаясь у дома, я обнаружила, что собаки настолько примитивны, что оставляют свой помет прямо на улице, нередко посреди тротуара, даже не думая его закапывать! У них напрочь отсутствовали малейшие зачатки чистоплотности и стыдливости.
Но в данный момент нужно было срочно обратить в бегство эту псину, терроризировавшую моего соседа, и быстро придумать уловку, которая свела бы на нет все ее превосходство в силе.
Я спустилась на первый этаж, вышла через специально проделанное для меня окошко на улицу и рысью бросилась к месту событий. Для начала, чтобы отвлечь врага, громко мяукнула и выгнула спинку.
Пес повернулся и тут же принял воинственную позу. Неподвижный взгляд, сузившиеся зрачки, усы торчком, клыки оскалены, шерсть на загривке вздыблена, задние лапы поджаты и готовы к прыжку, хвост припал к земле, чтобы обеспечить выигрыш в аэродинамике.
Во взгляде собаки я увидела сомнение. Желая помочь ему определиться в выборе, я запрыгнула на крышу стоявшей рядом машины, дабы смотреть на него сверху. Потом бросила на него еще более вызывающий взгляд и мяукнула:
Подумаешь, напугал!
Я выпустила когти, замолотила в воздухе лапками и добавила:
Выходи драться, псина.
Наконец овчарка решила броситься за мной.
Хотя меня вполне можно назвать кошкой стройной, гибкой и быстрой, марафон по улицам я устраиваю редко, а мышцы моего преследователя, надо признать, по определению были более сильными и развитыми, чем мои. Я во весь опор понеслась по мостовой, но псина быстро меня догоняла.
Неужели людям так не хватает ума, что они оставляют таких зверюг без присмотра на улице, даже не позаботившись о том, чтобы посадить их на цепь?
Молниеносно проанализировав ситуацию, я пришла к выводу, что пора воспользоваться присущими мне особенностями. У меня прекрасно получается резко менять направление, ведь я, в отличие от собак, обладаю способностью выпускать когти, и поэтому сцепление на виражах у меня в любом случае лучше. С этой мыслью я свернула на заасфальтированную улицу и принялась выписывать зигзаги между колесами припаркованных у обочины машин.