Увидев среди визитеров племянницу, Орвас сердито насупил брови. Остальным поклонился без особого уважения.
Был младший брат герцога Ведама высок и широкоплеч, стать его подчеркивал посеребренный доспех орсимерской работы. Если Болвин носил доспех для пыхи, то этот явно побывал в деле. Это ж насколько Орваса должны не любить, чтобы даже в доме оставаться в броне. Или готовился выехать на плантации?
— Чем обязан? — спросил Дрен сухо. Аррайда, заложив большие пальцы за чеканный пояс, смотрела на него. Красавца-данмера с вишневыми глазами и правильными чертами холеного лица. Глотала горькую слюну. И никак не могла заговорить. Пауза делалась неприличной. Камонна Тонг убил в Балморе друга — Лландраса Белаала. Камонна Тонг травил крысами в Аддадшашанамму хаджитку Анисси. А теперь Аррайда должна вести с убийцей дела?
— Нереварин, я так понимаю? — спросил он резко.
— Да.
— Я не участвую в войне.
— Участвуете. Либо на стороне Шестого Дома, либо на моей.
— А если я откажусь?
— Я пойду на крайние меры.
— А как же ваше хваленое благородство? — Орвас насмешливо вздернул бровь.
— Если не будет другого выхода, я вас убью. Можете не сомневаться.
Владыка Неревар смотрел ее глазами на Орваса Дрена и отмечал, что тот по-своему благороден и честен, вот только выбрал не ту цель и не те средства. Как Ворин Дагот когда-то. А Орвас разглядел в глазах стоящей перед ним девушки несгибаемую волю и опустил взгляд. Холодный ветер взметнул его волосы, знаменуя появление Лландраса.
— Это… твой дух Предка? — не выдержал молчания Дрен.
— Это дух данмера, убитого твоими людьми за то, что первым разглядел мою суть. Я ношу имя «нвах», как корону, потому что этим не похожа на тебя.
— Моих людей в подвале ты связала?
— Твоих крыс? Я, дядя, — Ильмени выступила вперед. — Как видишь, они плохие убийцы, если даже я с ними справилась. Я знаю, что ты готовил покушение на отца. Но закрою на это глаза, если ты поможешь Нереварину.
— У тебя нет доказательств.
— Доказательств предостаточно, учетная книга Сжоринга, например, — хмыкнул Черрим. — Бывший гильдмастер очень тщательно вел документацию. Да и эти вояки языки за зубами не держали. И письменные их свидетельства у нас есть.
И ведь не соврал: не держали. Не уточнять же для плантатора, что в основном это была площадная брань. И контракт на самом деле имеется, даже два.
— Чего тебе нужно? — спросил Орвас у Аррайды напрямую.
— Ты ведешь переговоры с эмиссарами Шестого Дома. Мне интересно, насколько далеко ты готов пойти, чтобы очистить Морроувинд от таких, как я. Узнаешь? — перед Орвасом опустили тело, завернутое в коричневый плащ с капюшоном. Дрен отчетливо припомнил квадратную закутанную фигуру с сиплым голосом, приходящую ночью говорить от имени Дагот Ура. А Черрим откинул плащ, обнажая во всей неприглядности труп Поднявшегося спящего с наростами на месте лица.
Орваса перекосило.
— Готов стать таким?
— Нет. Не готов. Пожалуй, мы сможем договориться, — он отвернулся от тела под ногами. — Не люблю складывать яйца в одну корзину.
Ильмени ухмыльнулась: она знала дядю, как никто другой, и знала, что сейчас он не врет. А Орвас наклонился над секретером, набрасывая по нескольку строк. Присыпал письма песком, чтобы скорее сохли. Накапал воску со свечи. Прижал кольцо-печатку.
— Отдадите это Веланде Омани и Нивене Улис, ведь закавыка в них? Советницы согласятся, чтобы ты стала полководцем нашего Дома.
Передавая пергаменты, он на миг задержал руку Аррайды в своей. Еще раз скрестил с нею взгляды и опять опустил глаза. Прокашлялся. Всем корпусом повернулся к племяннице:
— Один вопрос напоследок, Ильмени. Как ты смогла попасть в подвал?
— Детские воспоминания не подвели. Я всегда обожала секретные ходы и тайны.
Покушение. Марандус
Аррайда вышла из особняка Дрена, и ее стошнило. Ильмени протянула свежий платок. Эдвина с Тьермэйлином синхронно полезли в сумки за противоядием. Нереварин отстранилась ладонью:
— Я не отравлена. Просто ощутила, как хрупка грань между благородством и необходимостью. Ненавижу… советников. Они меряются собственным величием вместо чтобы совершить важное для всех.
Она откашлялась и резко обтерла платком рот.
— Ты действительно убила бы дядю, если пришлось? — спросила Ильмени. Нереварин глянула на данмерку и твердо ответила:
— Да. Мы увязли в этих переговорах и уговариваем, как младенцев. Чувствую себя рубахой на бельевой веревке, которую треплет ветром туда-сюда, и при этом она остается на месте.