— Мы все в ней виноваты. Мне не хватило мудрости, кому-то — терпения…
— Как благородно! Знаешь, — он наклонил голову к плечу, едва не задев его лучом маски. — Ты на него совсем не похожа внешне. На Неревара. Он был… мужественней… И все же ты — это он. Он мог одним взглядом погасить склоку между нами. У вас одинаковый взгляд. Я только надеюсь, что ты окажешься умнее него. И решишься присоединиться ко мне. Вместе мы возродим Морроувинд.
— Ты уничтожаешь его.
— На пепле вырастут цветы. А кто не с нами — погибнет. О чем мы спорим? Вспомни, Неревар, ты же хотел видеть Морроувинд свободным.
— Не такой ценой.
— Ты тру-ус… — протянул Ворин невнятно, точно язык с трудом ворочался во рту. — Еще тогда ты струсил и побежал клянчить совета у этой даэдра Азуры. Бросив меня с инструментами внизу.
Он наклонил голову к другому плечу, будто оценивая собеседника.
— А потом набросился на меня. Как предатель.
— Хватит плести ложь! — рыкнула Аррайда. — Ты ополчился против всех, против Морроувинда, империи, Азуры и Триединых.
— И убью их в твоем лице, — бросил Ворин непримиримо.
— Или я — тебя.
Он хрипло рассмеялся:
— Ты думаешь, что можешь убить бога?!!
— Мне придется это сделать.
— Уж насколько я тебя знаю, ты постараешься, — прокаркал шармат. — Но, может, Азура свела нас не для этого? Гарес говорил, что ты красива. Но не говорил, насколько. Я… жажду тебя.
Ворин стремительно шагнул вперед, кладя Аррайде руки на плечи. По пещере сквозь жар и тлен поплыли сладкие ароматы цветения. Золотые губы личины почти соприкоснулись с живыми губами.
— Ах ты гад! — Глорб, ставший невольным свидетелем сцены, с размаху засадил Даготу в челюсть. — Оставь ее!!
Наваждение спало. Дагот Ур развернулся и сбежал. Орсимер поднял блеснувшее на полу оброненное кольцо и растерянно покачал на рукавице.
— Ах ты ж вот… Охмурять удумал.
Оскорбленная, красная, как рак, Аррайда отвернулась.
— Я ему голову откручу, — проскрипела она сквозь зубы.
— Вначале Сердце. Оно большое, не промахнешься. На вот, возьми колечко.
— Себе оставь, — рявкнула девушка в сердцах, дергая двери. — Предупреди остальных, чтобы уходили. Я иду за ним.
— Я обещал быть с тобой до конца. Кстати, она в другую сторону открывается.
Он деликатно придержал для Нереварина створку.
— Говорят, вы грубые…
— И неженственные, — оттопырил нижнюю губу Гро-Казар.
— И нечего насмешничать! — фыркнула она. — Ты… ты лучший орсимер, которого я знаю.
Глорб обнял Аррайду, похлопывая кулаком по удоспешенной спине:
— Выше нос, девочка! Скоро мы будем праздновать победу. А пока на-ка, глотни. Особое орсимерское зелье по тайному рецепту. И поторопись, оно не будет действовать вечно.
Девушка послушно сделала глоток. Почувствовала, как по жилам растекается жидкий огонь, проявляясь ощущением, что можешь свернуть горы. Голова была ясной, мысли — четкими, доспехи и оружие перестали что-либо весить. А еще Нереварин знала, что все получится. Сомнения отступили, будто тени, колючки и сумерки, открывая светлую дорогу.
Она толкнула следующую массивную арочную дверь, едва не сорвав с петель. Та, как ни странно, не была заперта.
От огромности зала Сердца перехватывало дыхание.
Это была естественная пещера, облагороженная, обработанная, с механизмами и системой переходных мостиков над лавой: сложным паутинным плетением. Но Нереварин лишь миг любовалась этой извращенной красотой, озаренной магическими огнями и лавой. Ее тянуло Сердце. Отзывалось Разделителю и Разрубателю неслышно, но ощутимо. Лишенное тела, оно было живое. Лежало в каркасе недовершенного искусственного божества, задуманного Даготом. Трепетало, билось.
Аррайда не стала спускаться мостиками и галереями, а полетела к нему напрямую, предоставив Глорбу заниматься остальным. Еще на краю зрения мелькнули зеленые вспышки, помстились скрип спущенной тетивы лука Когтегрыза и хруст плоти под призрачным ножом Белаала. А потом сознание отсекло все, что не мешало. Впрочем, и Дагот помешал далеко не сразу. Он думал, Аррайда попытается расправиться с ним. А когда Разделитель дважды ударил в Сердце, и оно отозвалось мелодично… Ворин был еще слишком далеко, запутавшись в собственной паутине дорожек и мостков, и ни одно боевое заклинание не могло до Нереварина дотянуться. Только чарующий голос, такой же, как в снах.