Не желая отвлекать торговца, Аррайда побродила между шкафами, вытянула прекрасно оформленное издание «Истинной Барензии» («Вся правда о великой данмерской королеве») и, по своей привычке, усевшись на корточки и привалившись спиной к стене, погрузилась в чтение.
Колокольчик звякнул, отметив обеденное время и уход последнего из посетителей, и хаджит с довольным мурлыканьем зашаркал щеткой по полу, неторопливо подбираясь к убежищу Аррайды.
На входе в пространство между шкафами щетка замерла, а наемница виновато сунула книгу на место и встала.
— О, я подарил госпоже «Продвижение истины»! — узнал Аррайду Джобаши. — Хулейя очень тепло отзывалася о вас…
Аррайда припомнила аргонианина, знатока древних культов, книгочея и шпиона Косадеса.
— Надеюсь, книга понравилась? — опершись на щетку, Джобаши подмигнул. — Нужно что-то еще?
— Я… хотела спросить… Вы вхожи в Залы Мудрости? Мне… надо отыскать одного человека, не привлекая к себе внимания, — неожиданно для себя выпалила девушка-редгард. — Мехру… Мило.
— Да, — нисколько не удивился седой хаджит, — я проверяю, чтобы мне не продавали украденные из Залов Мудрости книги. Я знаю Мехру и могу… я обычно бываю там по лоредасам. Как раз… — он закатил золотистые глаза под лоб, — как раз сегодня.
И взмахнул рукой:
— Никому и ничего. Разумеется! А ты… вот, — Джобаши протянул девушке щетку. — Докончи прибирать за шкафами. Я тебя запру, чтобы не тревожили. Не испугаешься? Тут одна крыса вредная…
— Если что — я алмсивну.
— А-а… — Джобаши широко заулыбался и потопал к выходу.
Аррайда прибралась в магазине, поправила там и сям разлезающиеся стопки книг, вдосталь начихалась, нанюхавшись книжной пыли, и до половины дочитала полюбившуюся ей «Истинную Барензию», когда хозяин лавки вернулся, громко огласив от двери, что это именно он.
Аррайда вместе с книгой вышла из-за шкафов. Джобаши пристально поглядел на девушку-редгарда:
— Оставь себе, если понравилось. Дочитаешь — придешь за остальными.
И перешел к делу:
— Они сказали, что она заболела и лежит у себя в квартире. Но они так отводили глаза и так потели, — Джобаши дернул бархатистым носом, — что я позволяю себе усомниться в этом. Там явно нечисто. Пойдешь к Мехре домой — будь осторожна.
В маленькой квартирке на уровне каналов святого Олмса кошечка Аддхиранирр кинулась Аррайде на шею и облизала ей лицо:
— Ой, я так рада, я просто безумно рада! — она пробежалась по комнате, отталкиваясь от стен, и кинулась накрывать на стол.
— Я, ты, ой, — хаджитка уронила тарелку и, моргая, уставилась на осколки.
Потом затолкала их ногой под свисающую скатерть и уселась, подперши мохнатой лапкой щеку.
— Ты по делу, я понимаю?
Аррайда замерла, едва надкусив обожаемую Аддхиранирр чесночную колбасу. Закашлялась. Кошечка стукнула ее по прикрытой бахтером спине и стала дуть на ладонь:
— Ой-ей, ты и жесткая!
— Да, — наемница резко выдохнула. — Мне надо проверить одну квартиру в Залах Мудрости. На предмет засады.
— Ненавижжу стрражу! Ординаторы, — кошечка передернулась. — Хуже мытарей!
Девушки, вспомнив, как укрощали Дувиана Платориуса, расхохотались.
— Есть у меня один тип, — промурлыкала Аддхиранирр. — Из Гильдии. Отпрравлю его туда колбаски продавать. Нищий актер и побирушка…
Хаджиточка унеслась, а через полчаса вернулась, хихикая.
— Ну все, он пойдет, а мы прошвырнемся. Там дождик…
Они прогулялись по длинному, заполненному прохожими коридору. На пересечении хаджитка на секунду сбилась с шага — Аррайда почувствовала это по дрожанию локтя под своим, — но тут же выправилась и двинулась дальше все той же прогулочной походкой. Прошипела:
— Не оглядывайся! Чистильщик сапог… тут не было. Никогда.
— Ага.
Это уже наводило на подозрения.
— Впереди, — шепнула Аддхиранирр, приподымаясь на цыпочки, — перед девушками маячил парень в шляпе лодочника и белой, не очень свежей, зато хорошо заметной рубахе. В руке он нес плетеную корзинку, прикрытую салфеткой.
— Он, Сябик. Гляди!
— Кто-о?
— Себастьян. Разорился на игре в панцири, но артист! Я поклялась пристроить его в труппу Курицы…
— Кого-о?
— Темная ты, — фыркнула кошечка. — В Вивеке этого педе… мецената знает любой. Советник Хлаалу Крассиус Курио, содержит городской театр. И, хм, щупает… Но платит щедро, — призналась она. А болтают еще, заведет к себе и нежно эдак: «Пышечка!»