— Трупаки? — поразилась магичка.
— Я им под шлемы не заглядывал.
— Что будем делать?
Взгляды сошлись на наемнице. Аррайде припомнилась авантюра по освобождению Мехры Мило из Депертамента правды. Она улыбнулась под шлемом.
— Там свод высокий?
Черрим кивнул.
— Ловушек нет?
— Ни ловушек, ни летучих мышей, ни другой какой дряни, — отрапортовал он, всегда подходя к делу основательно и не упуская ни малейшей детали. Подумал и добавил:
— Паутины тоже нет.
— Тогда перелетим.
Эдвина бросила невольный взгляд на «библиотеку» — сумку со свитками заклинаний. Тьермэйлин столь же невольно и придирчиво оценил запас зелий в кожаных кармашках пояса. Они с бретонкой переглянулись.
Черрим промурлыкал под нос нечто неопределенное, отчетливо разобрать можно было лишь «свежее пиво». Но в тему углубляться не стал.
Стоячих караульных странники преодолели легко, а вот подвижные патрули могли стать проблемой. Ни их количества, ни расписания друзья не знали. Кроме того, и расписание это, и расстояние от патруля до патруля могли оказаться плавающими, известными только разводящим. И если заклинание поиска покажет врага впереди и сзади, останется уповать лишь на невидимость и бесшумность, а в слишком узких коридорах — еще и на зелья полета. Ресурс ограниченный. Вот при этом и было «свежее пиво». Смотаться туда-сюда, пополнив аптеку и библиотеку. Но сейчас уже не выпадало — велик шанс, возвращаясь, свалиться прямо на голову «спящего» или раба пепла.
Довольно много времени провели спутники в отнорках, следя за передвижением караулов, отсчитывая время между группами, пока снабженный летучестью и невидимостью бойцовый кот излазывал ближайшие коридоры, отмечая места, где можно безопасно укрыться на время прохода патруля.
По сравнению с Иллуниби, где чудовища бродили в целом хаотично и редко, лабиринт под Когоруном выглядел куда более оживленным. Если порождения больной фантазии спятившего за тысячелетия колдуна вообще можно считать живыми.
Движение это было сродни копошению в гнездах квама, где каждый организм выполняет задачу, которой соответствует (фуражиры отыскивают пищу и новые штольни, матка несет яйца, рабочие квама ухаживают за ней и потомством, воины их оберегают), но собственной воли и разума у него нет. Зато инстинкт отточен до совершенства.
Аррайда подумала, что ее собственная жизнь тоже упорядочена и однообразна. Сперва в одиночку, потом втроем, теперь впятером они бродят по подземельям, полным чудовищ. В первый раз она попала в переплет из любопытства, во второй — был приказ разведать базу Шестого Дома. В этот раз — плетется за каким-то ненужным щитом. И — за девицей, вздумавшей доказывать свое превосходсво.
Кстати, о девице… «Гнездо» не казалось разворошенным, а значит, либо Звездочку не обнаружили, либо она сюда не дошла. Или утонула в фарватере, пытаясь избежать встречи с пепельными упырями, как мрачно шутил Тьермэйлин. Или — на такое куда больше хотелось надеяться — алмсивнула к ближайшему храму. Но подземелья с чудовищами придется осмотреть все равно.
В пещерах не было эха. Камни исправно шуршали под ногами и осыпались со стен, но звуки словно таяли у какой-то невидимой границы. И от этой глухой тишины стоял в голове комариный звон. На пределе слуха. Может, он чудится и комарья нет, но звенит в ушах и заставляет раздирать кожу до кровавых волдырей.
Аррайда силой заставляла его умолкнуть: перебегая между укрытиями, прижимаясь к стене, проползая под перемычками. Читая свитки, глотая зелья, горчащие на губах. Пробиваясь к собственным мыслям, которые в другом месте дались бы легко.
Когорун. Одна из баз, лучше защищенная — этим вот делением с фарватером-рубежом. Такая же, как Иллуниби. Сперва накатывают от Красной Горы моровые бури и твари, потом заполонят все пепельные идолы, мода либо суеверие. Потом вознесут кровавую молитву спящие — поднимаясь до видящих и выше — до матерых чудовищ, эмиссаров Шестого Дома. А потом, как очередная волна на беззащитный берег, хлынут из этих баз полчища Неоплаканного Дома, пустые воины, наполненные искаженной в безумце божественной силой Сердца.
Думать становилось все труднее. В голове ритмично звучали колокола, причем, ритм этот делался сильнее с каждым пройденным коридором и поворотом, звучал, подчиняя и раскрывая гармонию происходящего, в чем-то действительно похожую на ритм жизни гнезда квама. Это как если мимо тебя движется плясовая цепочка, то вперед, то назад, то совершая переходы, и если поймать соль ее движения и выбрать разъединственный миг, чтобы влиться, не нарушив ритма, то змейка в плясе увлечет за собой, не заметив, что присоединился кто-то еще. Не станешь для нее чужеродным. Тут, главное, не ошибиться, угадать этот миг — как дрожание весла, по которому бежишь над вспененным морем. Как ритм набегающих на берег валов. Слиться, но не дать себе ни раствориться в плясе, ни вести его. А колокола от малого до великого дрожат, пронизывают пространство вокруг. И видно уже, когда патрульные идут по коридору, и куда стоит свернуть, и где обойти ловушку, чтобы не задеть звенящие нити. И где застыли рядами пока что спящие воины Дома Дагот, Дома Неоплаканного.