Вились чайки, выпрашивая хлеб. Скрипел и терся о кнехт канат. Рыбак ковшом вычерпывал из лодки черную воду с кусочками льда. Стояла на мостках коленями прачка, вальком отбивая белье.
У воздуха был запах мерзлой рябины. Напополам с солью.
От пристани мимо портовых складов, лодочных сараев и хибар бедноты вела замощенная дорожка в имперского облика городок. Оживленный, шумный, полный людского смеха и гомона. Аррайду поразило, что есть место, где не говорят и не думают о войне, не обсуждают военные планы. Просто живут и радуются жизни. Здесь, конечно, были свои беды и хлопоты. Но совсем не те, что по другую сторону пролива. А у колодца так и вовсе был праздник. Бил в бубен рослый норд, нагой до пояса, красный от весеннего загара. Рядом плясала девушка, потряхивая корнями пробочника, наполненными семенами. Их шорох походил на шум ветра. Зрители то громко хлопали, подбадривая танцоров, то сами вступали в круг. Аррайда, Черрим и Глорб какое-то время наблюдали за плясунами, удостаиваясь коротких острых взглядов — среди простого люда они выделялись если не ростом, так качеством доспехов — из самородного стекла на броннике, начищенного до ослепительного блеска двемерика на Черриме и эбонита на Аррайде, где из лилово-черной пугающей глубины проступал листвяный узор.
Танцоры выплясывали, а зрители топали и рукоплескали так зажигательно, что Аррайда, бросив шлем-горшок хаджиту, невольно вступила в круг. И значения не имели ни тяжесть доспехов, ни тяготы наступающей войны: были только она, и плясовая, и жар весеннего солнца, и запах мерзлой рябины в воздухе. Весеннее безумие и свобода.
К бубну присоединилась окарина. Северянка запела высоким, чистым голосом.
— Хэй-хо! — взревели норды, подхватывая припев, задающий ритм на веслах. Обнявшись, замкнув кольцо, принялись вбивать и без того утоптанную землю, двигаясь вокруг колодца то посолонь, то обратно.
Аррайда выпала из круга разгоряченная, подставляя ветру лицо. Черрим подал ей шлем:
— Надевай. А то я устал уже стрелков выглядывать.
— Лучше бы нашу охрану высмотрел, — Нереварин послушно нахлобучила шлем. — Растворились, как сахар в суджамме.
— Я бы о них не беспокоился. А выпил горячего, — Глорб подбородком указал на купу фахверковых домов, занимающих середину поселка. — Как тут у них с этим?
— Не хуже, чем с танцами, — бойцовый кот осклабился, ведя друзей путаными закоулками, похоже, отлично ему знакомыми. Указал на двухэтажный дом под тростниковой крышей, с веселым дымком над трубой: — Вот она, «Край света».
Они вошли и сели у очага. Светлокожая хозяйка приняла у Глорба горсть дракошек и принесла огромное блюдо в пирожками, поставила на решетку кувшин с флином. Подождав, пока хмельное зелье согреется, Черрим разлил его по чашкам. Разломил пирожок:
— С грибами будет кто-нибудь? Мне больше с мясом нравится.
Вздохнул:
— Помянем… нашу непутевую подругу. Да будет теплым песок на ее дороге, где бы она сейчас ни шла.
Аррайда залпом осушила свою чашку и уставилась в огонь. Гро-Казар озабоченно покрутил головой, за спиной у нее показывая хаджиту кулак. Тронул девушку за плечо:
— Арри, посмотри на меня.
Она нехотя повернулась.
— Ты считаешь себя виновной в гибели Звездочки?
Аррайда смяла в кулаке мягкое серебро чашки.
— Возить ее с собой и использовать как маскировку, было… жестоко. Чтобы храм клюнул на нее, как на Нереварина.
Черрим возмущенно дернулся, пытаясь поведать, что без них и при таком характере Звездочка погибла бы еще раньше, но Глорб придержал котище за руку.
— Послушай меня. У нас с Черримом нашлась минутка переговорить во время плаванья. И мы пришли кое к каким выводам. Галура, моего приятеля, помнишь? Засунули в тюрьму над Вивеком за куда меньшее преступление. Целое племя у Призрачного Предела сожгли только за то, что они исповедовали свою веру в… тебя. А ей все время удалось избегать гнева ординаторов. Почему? Ведь Пикстар называла себя Нереварином чуть ли не открыто. Тебе с Черримом просто бросила в глаза.
Девушка-редгард задумалась, подпирая щеку кулаком, выуживая в памяти сведения, сообщенные ей разведчицей Элон из Сейда Нина.
— У нее были друзья… предупреждали об облавах. Помогали ускользать, избегать засад.