Сощуренные алые глаза глядели на Нереварина исподлобья, взгляд оценивающий до глубины.
А потом Нилено сняла с полки большую книгу в желтом переплете. Раскрыла ее. Придвинула ближе лампу.
— Знаешь, что это? Желтая книга Дома Хлаалу. Здесь перечислены имена и заслуги наших советников и указаны места их проживания. Не для всех, Драм Беро предпочитает таинственность… Как, я не слишком быстро говорю?
Аррайда покрутила головой.
— Ладно тогда. Слушай…
Закончив, она отпила еще вина, смачивая пересохшее горло.
— Надеюсь, это все, что нужно, чтобы привлечь советников на свою сторону. А им, да помогут Триединые, пусть у них хватит мозгов к тебе прислушаться.
Пожевала губы.
— Если вдруг кто-то из нашего Дома захочет до разрешения совета на свой страх и риск присоединиться к твоему войску, к кому им идти?
— За гору, — Аррайда повела рукой, — в форт Лунной Бабочки, пусть говорят с Раддом Твердосердечным. Он скажет, что нужно.
Нилено кивнула и встала, показывая, что разговор окончен, и проводила гостью до выхода.
На улице была глубокая ночь. Сети лун плыли над Балморой, и от их красоты сжималось сердце. Аррайда долго простояла завороженная, не обращая внимания на ветер, ерошащий волосы и холодящий лицо. Очнулась, обогнула особняк и площадь, двигаясь в тени под арками, избегая света факелов в руках стражников и фонарей. Ветер нес запах промозглой реки и камня. Нереварин по мосту перешла Одай и по лестнице поднялась к дому Кая. Нашла ключ, спрятанный за притолоку двери. Позволила телохранителям осмотреть двор и единственную комнату. На вежливое предложение степнякам остаться в доме получила такой же вежливый отказ. Заперлась изнутри. И, рухнув на постель, мгновенно уснула.
К утру забытая на столе плошка догорела, обугленный фитилек плавал в масляной лужице. Зато солнце светило через толстое зеленоватое стекло единственного окна, и комната казалась погруженной в глубокую воду. Пылинки серебрились в воздухе.
Одеяло сползло, и Аррайда здорово замерзла. Она потянулась, спрыгнула с кровати и сделала несколько упражнений, чтобы разогнать кровь. Умылась в ручье во внутреннем дворике, принесла оттуда воды и стала варить кашу из риса, завалявшегося в шкафчике. Двоих охранников она разбудила, открывая двери во дворик, один ходил по крыше, еще двое под аркой дома Ритлин изображали утренних пылких любовников. Значит, улыбнулась Аррайда, за ночь никто не погиб от голода и холода. Люди Сул-Матуула сами заботились о пище и питье для себя, сами выбирали место для ночевки, предпочитая спать вне дома. Охрана была незаметной, как и положено элитной охране. Но Аррайда подозревала, что степняки мгновенно окажутся рядом, если кто-нибудь нападет. Но ни пепельные трупаки, ни упыри не тревожили Нереварина. То ли Дагот еще не знал, что она отыскала кольцо Неревара, то ли выжидал чего-то. Это беспокоило. А еще при утреннем свете стало заметно, что комната, на удивление, оказалась тщательно выметенной, без следа пыли. И все в ней было расставлено чуть-чуть не так с того раза, когда девушка в последний раз появлась в доме. И на какое-то короткое мгновенье Аррайде показалось, что Косадес вернулся. Что вот сейчас он войдет с улицы или из двора. В двери шкрябнул ключ. Она резко обернулась и почти столкнулась с Тьермэйлином. Он обнял подружку:
— Здорово я тут все прибрал, верно?
Аррайда втянула воздух через нос, стараясь не заплакать.
Альтмер прижал ее к себе, гладя по спине:
— Ты думала, Кай вернулся? Он… оставил мне запасной ключ. Я подумал, что ты тут будешь. Не плачь, он вернется, раз обещал.
Арри пробормотала ему в плечо:
— Боюсь… что его убьют.
— Даже и не думай. Он умница, он опытный, он справится.
Достал свежий платок из широкого рукава коричневой мантии и стал вытирать Аррайде лицо.
— Сейчас я поставлю чай. Вот тут хлеб, пирог с рыбой и листья хальклоу, — зелейщик положил два свертка на край стола. — Мне Косадеса тоже не хватает, приходится столоваться где попало.
— По-моему, ты справляешься, — она присела на кровать, глядя, как Лин сноровисто снимает с огня котелок с рисовой кашей и ставит греться воду, как перебирает и промывает в воде предназначенные для чая листья хальклоу и режет и раскладывает по тарелкам холодный пирог.
— Прошу прощения, что не встретил. Я ожидал тебя только утром, — бросил аптекарь через плечо.