— Слушай сюда, — шаманка доверительно наклонилась к Арри. — Отправишься в Тель-Арун. Или доверенных людей отправишь.
Вручила Аррайде костяной гребень с изящной резьбой.
— Отдай это Савиль Имайн, торговке рабами. И скажи, что мне нужен особый товар. Она поймет, что ты от меня.
Выйдя из шатра, Аррайда вдохнула полной грудью. Воздух пах ледяной свежестью и дымом. Тот легким флером тянулся над поярчевшими кострами, соединялся и подымался вверх, к темно-сапфировому небу, на котором все ярче проступали созвездия — рис, ледяное крошево, цветные фонарики. Луны восходили из-за шатров, огромная, ноздреватая багряная и мелкая белая, похожая на яйцо, который жарил в небе великан. Сети лун тянулись через зенит, пока еще слабо различимые, как туман.
— Идем спать. И набегались за день, и наговорились — язык во рту застревает.
— А Эрабенимсун?
— С Манирай можно и утром поговорить. Даже лучше утром. Мало ли что Улат-Палу померещится с пьяных-то глаз. Мацтом зенки позаливает и ну кулаками махать. Тьфу, — Нибани злобно фыркнула. — Хан-Амму должен был наследовать отцу. Но мальчик скромный, тихий, а эти зверюки, Пал с дружками, наложили лапу на его наследство. Другие мужчины племени их поддержали, чему сами теперь не рады. Я вообще удивляюсь, что Улат явился на совет.
— Только чтобы позлить меня, — бросил Сул коротко.
— И все-таки… — Аррайда повернула голову туда, где возвышались чуть подсвеченные пламенем коричневые шатры самого воинственного племени пепельноземцев. — Идем к Манирай.
— Да она уже все мозги сломала, как и я, — бросила Меса в сердцах. — Если бы Хан-Амму захотел и сумел взять власть, то он бы сделал тебя Нереварином Эрабенимсунов непременно. Но он ничего не хочет, он всем доволен! У него амбиций меньше, чем у гуаров, которых он пасет. Матуул взывал к его чести, к уважению предков, к памяти отца… все равно что скальным наездником по бревну стучать.
— Я поговорю с ним.
Лин зевнул, прикрывая рот широкой ладонью:
— Думаешь, получится? Такие вещи лучше на тверезую голову решать и кумекать.
Аррайда дернула плечом:
— Все равно по дороге.
И зашагала к костру, сиявшему, как звезда, в двух шагах от места, где они спорили.
Костер плевался искрами, дымил, потрескивал. Молодой пепельноземец жарил над ним колбаски на палочке. Худой, просто одетый, сидел на корточках, перемазавшись в пепле так, что лицо и руки стали из серого черными. Алые глаза вожделели колбасы.
— Вечер добрый, — сказала Нереварин у него над плечом. Парень подпрыгнул. Но справился с собой.
— И вам здоровья. Был ли легок ваш путь?
Нереварин улыбнулась.
— Нет. Но спасибо, что спросил…
— Хан-Амму, — назвал тот свое имя и опять повернулся к костру. Жир, капая на огонь, зашипел.
— Это — мальчик? — Лин хмыкнул.
— Мальчик, — пробурчала Меса. — Гуар упрямый. И ты для меня тоже мальчик, между прочим.
Тут уж захрюкал невидимый дедка Сенипул. Хан вздрогнул.
— Манирай у себя? — спросила Нибани ворчливо.
— Да. Но я опять скажу «нет». Я не хочу вносить раздор в наше племя и не чувствую себя вождем. Отец был хорошим ашханом для нас, я — нет.
— Идет война.
— Я знаю. Но Улат-Пал не станет участвовать в ней. И не даст вам воинов.
— А ты бы дал? — спросила Аррайда прямо.
— Я?.. — он уставился испуганными круглыми глазищами на Луну-и-Звезду, блестевшую на ее руке. — Я плохо понимаю в войне. Я хороший пастух.
— Завел, как мельница, — провидица Уршилаку погрозила парню сухим кулачком. Откинула полог юрты, заглядывая в темноту. Темнота зашевелилась. Высунулась распатланная голова старой данмерки:
— Заходите тихо. А ты, Хан, молчи.
Парень закивал.
— Совсем Улат зашугал парня. Он и на меня руку готов поднять, но духи предков не дозволяют, — с порога огорошила Манирай. — Ты, девушка, если хочешь стать Нереварином Эрабенимсунов — верни Хану украденное наследство. Разберись с Улат-Палом и его присными. А я сделаю из парня доброго вождя для нас.
Она оглядела гостей.
— Не вступайте с Улат-Палом в разговоры и не поворачивайтесь спиной. Потребуйте украденное. Если что — отберите силой.
— Проливая кровь в сваященной долине?
— Ну, подождите, пока мы вернемся домой. Но Хан может туда и не доехать, — возразила провидица резонно.
— Мы сделаем, — произнес Сул с неохотой.
— Зато далеко бегать ненужно, — фыркнула Нибани. — Идем.
— Оставайся со мной, Меса, — сказала Манирай. — Иногда стоит закрыть глаза, чтобы самый лучший сон сбылся. А я жду давно.