Аррайда внимательно наблюдала, как над горой по мере их продвижения открываются дома-грибы, не похожие ни на кубические постройки Вивека и Балморы, ни на островерхие домишки Сейда Нина и Пелагиада, ни на ракушки Альдруна и Гнисиса. Города телванни ни на что не были похожи. Кроме самих себя.
Из-за корпруса Аррайде некогда не удалось полюбоваться ни величественным Тель Фиром, ни прекраснейшей Садрит-Морой, и сейчас она наверстывала упущенное, во все стороны вертя головой, пока гуары шлепали лапами по выдолбленным в грибных ножках мостовым, оскальзывались и икали.
Тель Арун был аккуратным, чистым и маленьким. Несколько лавок, аптека, таверна, кузница и чуть подальше — дворец из переплетенных грибов с округлыми и острыми шляпками-крышами, похожими на опрокинутые ладьи. Собственно Арун, жилище архимагистра Готрена. Одно из самых древних сооружений Тамриеля, едва ли не ровесник киродиильской башни Белого Золота. Разом высокий и приземистый из-за своей массивности, обведенный пандусами, огрубевший от старости.
— Любуешься? Их выращивают из великих камней душ, в которые ловят дремору или атронаха, — поделился Тьермэйлин. — Так мне Эдвина рассказывала.
Аррайда вздохнула. Судя по письму, дожидавшемуся в порту, новая глава гильдии магов успела уладить дела с Готреном и отбыла в Вос. Они разминулись буквально на день.
Матуул посоветовал Нереварину вымыться и отдыхать, и ушел в город. А вернувшись, разложил на кровати одежду, роскошные ткани и драгоценности.
— Это приданое крутобедрой аристократки телванни? — хмыкнул зелейщик, вытирая полотенцом волосы.
— Нет, — Сул поклонился Аррайде, коснувшись пальцами пола. — Это для тебя, моя госпожа.
— Зачем?
— Ты слишком… — он щелкнул пальцами, ища подходящее слово, — дружелюбная. Это не внушит Савиль Имайн почтения. С подобными людьми надо показать власть, чтобы они поняли, что повелевая рабами, сами лишь прах у твоих ног. Об этом скажет твоя одежда. И кстати, это замечательный способ отвлечь от себя внимание. Люди сперва замечают оболочку, не суть. Если они поражены — слухи укроют тебя, как покрывало.
— Вроде из диких мест, откуда столько знает? — уважительно удивился Лин.
— Пепельноземцы были великим народом. Когда-то они помогли Неревару под Красной горой. Теперь, — Аррайда подняла голову, — помогают мне. И я сделаю все, чтобы выполнить то, что он… я им обещала.
Сул-Матуул кивнул и улыбнулся:
— Лучше не скажешь.
Повернулся к аптекарю:
— Ты тоже переоденься. Будешь советником-альтмери, карманным Окато. И хоть усы для маскировки отпусти, что ли, — и не сдержавшись, фыркнул. Лин показал ашхану кулак.
Но в новой мантии, украшенной самоцветами, в зеленом капюшоне с галуном, надвинутом на глаза, и вправду стал совсем на себя не похож. Как, собственно, и охранники Уршилаку, сменившие практичную кожу на дорогое стекло.
Приходилось им соответствовать.
Это чем-то напоминало переодевание, когда Аррайда спасала сына Сарети Варвура. Но в этот раз маска была другой.
Шлем с золотой тонкой личиной, обернутый тончайшим шелком, скрепленным прозрачным аквамарином. И юбка, тянущаяся сзади и короткая спереди — из такого же шелка, цвета моря, но не северного хмурого, а южного, теплого, солнечного, в которое падают вишневые лепестки. Ткани пропитаны духами. Поножи видны спереди — пластинки и колечки из двемерика с инкрустацией и эмалью, произведение искусства. И кираса — надежная и прекрасная. Странное сочетание воинственности и женственности.
— И все же тебе не хватает суровости, — Сул присел к столику, подпирая щеку кулаком, глядя на Аррайду долгим взглядом. — Как думаешь, Неревар добивался своего только учитвостью и мудростью?
— Думаю, нет…
— Стань владыкой, ощути себя им. Давай, губу вперед, взгляд в сторону, и фразы цеди коротко и с неохотой.
— Так за личиной лица не видно.
— Вот и хорошо, меньше шансов, что тебя узнают. Телванни нелояльны Триединым, но уверен, соглядатаев тут крутится много.
— Полагаешь, храм будет и здесь за мною охотиться?
— Не исключено.
— Могли бы уже оставить меня в покое, — пробурчала Аррайда, чихая от резкого мускусного запаха.
От гостиницы до Подземелья было идти всего ничего, но Сул настоял, чтобы Аррайда поехала верхом. Гуар был вычищен и чуть ли не облизан. Обзавелся высоким, словно трон, седлом, цепочками и ярко-красной в зубчиках сбруей. И, словно чувствуя важность ноши, вышагивал степенно, не срываясь на галоп, провожаемый любопытствующими и завистливыми взглядами местных жителей. Цепочки звякали, охрана слаженно шагала, вскинув копья, блестя стеклом брони.