— Позаботься, чтобы сестра Дома ни в чем не испытывала недостатка в дороге. И я тоже, — Арион наклонил голову к плечу. — Я сам доставлю невесту Каушаду. И позабочусь, чтобы ее приняли учтиво и уважительно.
— Я отправлю с вами своих людей, — сдержав удивление, сказал Сул. — Сами мы прибудем на совет племен позднее.
— Хорошо. Последнее.
Арион развернул сверток, который его управитель положил на край стола. Мягкое сияние разошлось от золотистого шелка сложенной мантии. Сверкнули жесткие вставки.
— Это реликвия нашего Дома, Нереварин. Мантия Наставника. Символ твоей власти и ответственности как полководца Дома Телванни. Туредус… будет твоим советником. Все вопросы, все проблемы обговаривай с ним. И со мной.
Он положил руку Аррайде на плечо:
— Наша армия не будет велика. Но это будут лучшие маги Вварденфелла.
Признание. Альд Даэдрот, Грейзленд
— Произнесешь стихи по поводу? — спросила Аррайда с легкой ехидцей. Лин помотал головой.
— Не придумалось. Ни крыс, ни пауков не наблюдаю, — повертел головой аптекарь.
— Так руины обитаемые.
— И всех давно съели?
— Опять вы о крысах, — прошипела Эдвина, запуская заклинание поиска.
Они стояли в боковых дверях нефа, огромного и совершенно пустого, не считая статуи Шеогората на помосте. Поскуливал ветер, таскал по каменному полу сор. В углу валялись некрупные и неровные каменные обломки. В остальном храм сохранился прекрасно — и ребристый потолок из розового кварцита с черными спиральными узорами, словно вплавленными в камень, и массивные, грубо обработанные стены, и пол из того же кварцита, но так зализанный, что сделался скользким. Время просвистело стороной. И это даже пугало.
Вошел отряд в Альд-Даэдрот с бокового входа, через сложную систему полузатопленных и местами разрушенных коридоров, избежав счастливо и ловушек, и засады ординаторов у передних ворот, но промокнув, устав, извозившись в грязи и иле, заработав синяки и ссадины.
— Столько магии вложили в строительство, и она осталась в этих стенах.
— Поиск ничего не показывает?
— Отчего же? — Эдвина пожала плечами. — Кто-то есть у статуи. Странно… Он словно бы висит в воздухе. Еще двое поблизости, за помостом, и трое за стеной. Больше никого. Или нет, или они далеко.
— Хорошо, — Аррайда вскинула голову. — Я пойду одна. Не вижу смысла помогать ординаторам, устраивая тут драку. А в бой полезем, если с сектантами вообще невозможно будет договориться.
С ней спорить не стали.
Подковки сапог клацали по полу, разносилось гулкое эхо. Движение сметало с пола крохкие сухие листики и пыль. Статуя бога безумцев вырастала над головой, кривились в ухмылке губы. Аррайда посмотрела на Шеогората, запрокинув голову. Обошла посолонь и увидела Синнамму Мирпал, привязанную к каменной ноге. Провидица Ахеммуза при виде Аррайды задергалась в путах, то ли пытаясь вырваться, то ли показывая, что она здесь.
Едва избавившись от кляпа, выговорила сердито:
— Могла Каушаду с его кралей позже помочь! Вечно мы последние самые. Давай отвязывай меня, раз уж пришла.
— Стой! Не двигайся…
Худая данмерка вылетела из-за колонны и остановилась, потирая одну босую ногу о другую, морщась от холода. Одета бедно, но опрятно. Губа упрямо оттопырена. В глазах больше любопытства, чем гнева. Следом за ней плавно тек орсимер. Косая сажень в плечах, выпирающие надбровные дуги над пуговками глаз, клычки, топырящие нижнюю губу. Голый торс, кожаные штаны до колен, безоружен.
Аррайда убрала руку от ножа.
— Я Хлирени Индавель, жрица Шеогората, — приятным голосом оповестила данмерка. — Он — Ра’Грузгоб. А ты кто? Ты заодно с нашими гонителями?
— Нет. Я пришла сюда по важному делу. Позвольте мне освободить Синнамму, и я все объясню.
Орсимер сложил ручищи на необъятной груди. Промурлыкал басом:
— Ра’Грузгоб не хочет, чтобы ее освобождали. Плохая женщина! Плохая, плохая… Она… посмела сказать… что он не хаджит! А он такой милый, такой пушистый, у него такой могучий хвост!
— А у него есть хвост? — Аррайда подавила желание заглянуть орсимеру за спину. Тот качнул бедрами:
— Ну конечно! У него есть хвост, и он любит лунный сахар. И если ты дашь ему кусочек, он откроет тебе тайну.
— Хватит прятать «гамболпадди» под подушкой. Дядюшка Шео обыскался своей перчатки, — капризным тоном сказала жрица.