опыта других традиций. Величие нации и ее коли-
чественная величина разные вещи. Величие нации
определяется величием ее культуры. Если бы в Гру-
зии даже не было таких блестящих поэтов, как Важа
Пшавела, Илья Чавчавадзе, Давид Гурамишвили,
Акакий Церетели, Галактион Табидзе, а только Ру-
ставели, и тогда это была бы великая нация. А ведь
в Грузии и сейчас столько сильных, настоящих поэ-
тов и прозаиков. Назову хотя бы первый крупный ро-
ман Чабуа Амираджеби «Дата Туташхиа» — мастер-
ски написанное историческое полотно.
Повесть «Прощай, Гульсары!» Чингиза Айтматова,
безусловно, оказала какое-то влияние на развитие
русской «деревенской» прозы. Но если проследить гене-
алогию этой повести, то она, безусловно, восходит к
традициям русской классики, в частности к рассказу
Чехова «Тоска», где извозчик исповедуется лошади.
А может быть, в сознании Айтматова было еще с дет-
ства запечатлено: «Лошадь упала. Упала лошадь» —
Маяковского. Так наши собственные русские тради-
ции преломленно вернулись к нам через творчество
киргизского писателя. Повести белоруса Василя Бы-
кова с новой трагедийной силой исторической ретро-
спекции художественно задокументировали опыт Ве-
ликой Отечественной и наряду с другими произведе-
ниями помогут новому Льву Толстому как неоцени-
мый материал для воссоздания целостности событий
будущей эпопеи, которая не может быть в конце кон-
цов не написана. Юстинас Марцинкявичюс в лучших
своих поэмах дал нам образцы особой лирической
документальности. Гамзатов умеет не только шутить,
но он может временами сказать по-своему, по-дагес-
тански, такое тяжкое слово, что оно переворачивает
и русскую душу. Иван Драч соединил, по его словам,
на дне росы — белоснежность мазанок, яркие вы-
шивки на рушниках с могучими, иногда даже устра-
шающими контурами НТР. В Олжасе Сулейменове,
пишущем по-русски, но с казахской, а не заемной ду-
шой, талантливо, мучительно страстно выразилась
эта сдвоенная, хотя иногда и разрывающая его из-
нутри, сущность. Все они пишут по-разному, внося
с собой в мир запахи и краски своей родины. Разница
в национальных традициях не только реальность, она
даже необходимость. Иначе как был бы жалок мир,
если бы все писали на вымученном литературном эс-
перанто! Но всех — и русских сегодняшних писате-
лей, и писателей других республик нашей страны —
объединяет особое первородное чувство — мы одно це-
лое. Мы — одно целое, потому что являемся не только
свидетелями, но и участниками великого и много-
страдального опыта построения нашего общества.
Мы — одно целое, потому что создавали и создаем
это общество нашими общими руками. Мы — одно
целое, потому что проливали за него нашу общую
кровь. Мы — одно целое, потому что вместе плакали
общими слезами в день нашей общей победы. Мы —
одно целое, потому что общие трагедии времени тя-
жело проходили по нашим общим хребтам, потому
что наши общие промахи, ошибки, нехватки мучают
нашу общую совесть. Мы — одно целое, потому что у
нас общие надежды на общее будущее. И в этом
будущем, может быть, настанет какой-нибудь такой
час, когда люди всего человечества, сбросив со своих
плеч груз социальных несправедливостей, и любых
видов расовой дискриминации, скажут друг другу с
долгожданным вздохом облегчения: «Мы — одно
целое...»
ВОСПИТАНИЕ ПОЭЗИЕЙ
Главный воспитатель любого человека — его жиз-
ненный опыт. Но в это понятие мы должны включать
не только биографию «внешнюю», а и биографию
«внутреннюю», неотделимую от усвоения нами опы-
та человечества через книги.
Событиями в жизни Горького было не только то,
что происходило в красильне Кашириных, но и каж-
дая прочитанная им книга. Человек, не любящий кни-
гу, несчастен, хотя и не всегда догадывается об этом.
Жизнь его может быть наполнена интереснейшими
событиями, но он будет лишен не менее важного
события — сопереживания и осмысления прочитан-
ного.
Есть люди, которые говорят: «Я читать люблю...
только не стихи». Тут кроется неправда — человек, не
любящий поэзию, не может по-настоящему любить
и прозу, воспитание поэзией — это воспитание вкуса