обреченно разных языках. Героиня фильма, отдавша-
яся первопопавшемуся официанту из незнакомого ей
города, где по улицам ходят только мужчины, гово-
рящие на изобретенной Бергманом тарабарщине, от-
чаянно исповедуется ему: «Господи, как я счастлива,
что ты меня не понимаешь! Значит, я могу не боять-
ся сказать тебе все о себе...»
Жестокость порой прикрывается сентименталь-
ным пуританизмом, а безжалостность правды ис-
кусства может призвать к чистоте. Таков один из
последних английских фильмов «Скам» (в переводе
более или менее — подонки, грязная пена). Он рас-
сказывает страшную правду об издевательстве вос-
питателей над малолетними преступниками в одной
из лондонских тюрем. Воспитатели всячески поощ-
ряют тюремный «вождизм», наушничество, издева-
тельство над слабыми, даже извращения, лишь бы
в тюрьме царило полное подчинение начальству, до-
ходящее до тупого, бессмысленного рабства. А ког-
да очередной «вождь» поднимает других подростков
к восстанию, ему мстят за это с еще большим изу-
верством, чем другим: «Неповадно тебе будет со-
ваться в лидеры!» Его хотели сделать козлом-прово-
катором, но когда в нем победила сущность свобод-
ного неподъяремного буйвола, его втаптывают в соб-
ственную кровь, подбирая другого, более покладис-
того «вождя». Этот фильм был запрещен телевизи-
онными боссами Би-би-си, по заказу которых был
написан сценарий, — он перешагнул границы их пу-
ританизма. Надо запретить действительность, отра-
женную в фильме, а не сам фильм. Было бы спра-
ведливей. Такова странная мозаика сегодняшней анг-
лийской действительности — смесь из пуританизма
и неприкрытой вседозволенности. С одной стороны,
секешопы, а с другой — лицемерный вой, поднятый
блюстителями нравственности вокруг якобы преступ-
ной любви женатого сельского священника-старика
к одной из его прихожанок, тоже уже перешагнув-
шей за пятьдесят. Рекламирование выдуманного на-
силия в фильмах ужасов, и с другой стороны — за-
стенчивое сокрытие реального насилия на голубом
экране. С одной стороны — попытки превратить ис-
кусство в продажное тело, с другой стороны — му-
жество искусства в отстаивании права на душу. Но
искусство может быть небездушно только тогда,
когда народ не превращен в стадо тел. С частью
населения это произошло. Но население и народ —
разные понятия. Разве блестящие писатели Уильям
Голдинг, Грэм Грин, Чарльз Сноу, Айрис Мердок,
Маргарет Драббл, Алан Силитоу, Джон Уэйн, Том
Стоппард, Гарольд Пинтер, Тед Хьюз, Филипп Лар-
кин, или великий скульптор Генри Мур, или удиви-
тельные актеры Джон Гилгуд, Роберт Ричардсон,
Лоуренс Оливье, Алек Гиннес, Джон Вуд, Иан Мак-
келен не есть выражение души английского народа,
то есть лучшей части его населения? Но это знаме-
нитости. Трудно, а может, и бессмысленно вывести
усредненный тип человека какой-либо национальнос-
ти. Но попытаемся исключить две крайности сразу —
подонков и гениев. Тогда, возможно, мы подойдем
хотя бы относительно близко к искомому типу. Луч-
пи- всего это можно понять в Лондоне, как, навер-
ное, и в любом другом большом городе, в часы
«пик», когда автобусы всасывают в себя толпы лю-
дей, не знаменитых ни своими преступлениями, ни
политической деятельностью, ни великими произве-
дениями искусства. У этих людей нет времени на
телоразвлекательство — их тела слишком устают
01 работы. Но усталость не отменяет души. Эти лю-
ди, как правило, приветливы и с большой охотой
объясняют тебе, как куда-то пройти или проехать.
Глядя на их лица, понимаешь, что здоровая, нор-
мальная жизнь продолжается и продолжаются труд,
любовь, семья, доброта человека к человеку. Трудо-
вая Англия — это огромный мир, скрытый для по-
верхностных туристских глаз огнями Пикадилли. Но
если бы не было трудовой Англии, кто бы зажег
эти огни? Без электромонтеров не обойдешься. Не
случайно самая главная сила в Англии — это проф-
союзы. Именно они добились когда-то редкой для
капиталистических стран всеобщей бесплатной ме-
дицины. С профсоюзами заигрывают все политиче-
ские партии. Пытаются морально или прямым обра-