— Прости меня, Корбиньи, — тихо сказал он. — Я говорил некрасиво и без понимания. Сделай мне честь и скажи, что забудешь об этом.
Прилив радости был таким же неожиданным, как и слезы, и она ему улыбнулась.
— Все уже забыто! Мне следовало принять во внимание, что ты ранен…
— И долго жил среди невоспитанных планетников, — докончил он с горечью в голосе, осторожно отодвигаясь назад. — Давай перестанем искать себе оправдания и подумаем… — По его лицу пробежала тень. — Где Камень Страха?
Она нахмурилась.
— Что?
— Камень Страха. — Он поднял руку, сдвинув концы указательного и большого пальца, обозначая размер. — Примерно такой, коричневый, с зелеными кристаллами.
— О!
Она порылась среди предметов, валявшихся на сундучке, и спустя несколько мгновений вложила ему в руки небольшую металлическую бутылку.
— Тео сказала, что в этом сосуде когда-то был джинн, так что он вполне справится с безобразиями какого-то камня. — Она вздохнула. — А что такое джинн, кузен?
— Дух, состоящий из равных частей злобы и волшебства, — ответил он немного рассеянно. — Эти существа большую часть времени проводят заключенными в бутылки.
Одной рукой он начал теребить пробку, и Корбиньи закусила губу, чтобы не выразить протест.
— Оставь его, Анджелалти, — неожиданно проговорил Свидетель, заставив их обоих вздрогнуть. — Камень находится внутри сосуда. Воин и я — мы оба видели, как его туда поместили. — Он поднял внезапно сверкнувшие глаза. — Или ты ощущаешь близость перемен, и мы снова призваны действовать?
Анджелалти почти улыбнулся. И он определенно перестал дергать пробку и с крайней серьезностью наклонил голову.
— Думаю, пока еще нет, — ответил он так спокойно, словно этот безумный чужак говорил что-то осмысленное. — Хотя, возможно, и скоро.
— Скоро? — Корбиньи пристально посмотрела на него. — Как твоя рука, Анджелалти? Потому что если достаточно хорошо и ты полностью пришел в себя, то нам следует спешить к «Гиацинту» и нормальной медустановке. Стражи порядка, несомненно, уже ушли…
— Полиция уехала несколько минут назад, — объявила Тео от двери. Глаза ее были жаркими, ее окружал кокон энергии. — Но вы пока уйти не можете.
Она улыбнулась, и у Лала застыла в жилах кровь: она явно была не в своем уме.
— Боюсь, что вы могли неправильно оценить ситуацию, — сказал он почти виновато. — У меня и моих друзей срочные дела. Я понимаю, что вы замечательно нам помогли и готов компенсировать вам беспокойство…
— Беспокойство, — повторила она и снова улыбнулась. — Никакого беспокойства нет. Или скоро не будет. Ко мне скоро придет Каффир. И когда он придет, Морела его убьет.
Глава тридцать восьмая
— Нет, этого я делать не собираюсь! — воскликнула Корбиньи, стремительно поднимаясь на ноги. — Сами совершайте свои убийства, сударыня. Вы на меня прав не имеете!
Тео посмотрела на нее совершенно спокойно.
— Вы убегали от полиции, — сказала она. — Если хотите, я могу вызвать ее снова.
Стройные плечи под смелой алой рубашкой немного обмякли, и Лал кашлянул, привлекая внимание сумасшедшей к себе.
— Возможно, вам неизвестно, что по записям Синего Дома ваша подруга покончила с собой.
Тео пожала плечами с великолепным равнодушием.
— Значит, ее на это толкнул Каффир. Она никогда не сделала бы такого, если бы он не был с ней зверски жесток.
— Не исключено, — согласился Лал, как это мог бы сделать Эдрет: располагая свои слова, словно шахматные фигуры. — Однако мы не знакомы ни с вашей подругой, ни с ее любовником. Требовать, чтобы кто-то убил человека, о котором мы впервые услышали всего несколько секунд назад…
— Она носит тело Морелы! — воскликнула Тео, указывая на Корбиньи. — У нее… у нее моральные обязательства.
— Глупости! — отрезал Лал. — Вы не хуже меня знаете, что обязательства следуют за живым человеком — за тем, кто прошел через эгоперенос. Долги тела списываются. — Он посмотрел на нее очень строго. — Вы не можете этого не знать, сударыня, если прожили на Хенроне хотя бы полгода.
— Я живу здесь всю жизнь, — заявила она. — Мой дядя заседает в Совете Директоров. Морела дала этой женщине жизнь. Долг есть. — Она посмотрела прямо в глаза Лалу. Жар немного спал, но безумие нисколько не уменьшилось. — Мне вызвать полицию, сударь? Или связаться с дядей? Вы могли бы принести немалый доход Дому, да и второй мужчина не так уж плох.
Лал судорожно сглотнул слюну.
— Стоит вам связаться с кем-то из них — и вы во второй раз лишитесь подруги.
Тео покачала головой.
— Нет, Морелу я смогу защитить. Конечно, смогу! Я ее люблю.
— Значит, говорить больше не о чем, — внезапно объявила Корбиньи. — Конечно, я устраню эту помеху, госпожа Тео. Что для меня жизнь какого-то планетника?
Худое лицо просияло.
— О, вы понимаете! Вы ведь видите, что его надо наказать, правда?
— Безусловно, — ответила Корбиньи, и Лал посмотрел на нее с дурными предчувствиями. — Он должен заплатить за свои злодейства, а вы должны найти покой.
— Да, — сказала Тео, и Свидетель повернулся в своем углу, оторвав взгляд и сердце от присутствия Карателя, чтобы пристально и долго посмотреть на Воина Смерти.
Каффир должен был прийти во Вторых Сумерках. К Первым Анджелалти уже успел отдохнуть и, проснувшись, надел чистую рубашку и выпил разбавленного водой вина, что вызвало его неудовольствие и заставило заявить, что он не болен. Корбиньи не стала с этим спорить, а просто решительно вложила пиалу в его сильную руку и спросила:
— Ты владеешь сорл-клинком, кузен? Он ответил с возмущенным взглядом:
— Мне казалось, это ты специализируешься на убийствах.
— Анджелалти, не дразни меня! — огрызнулась она и открыла было рот, чтобы добавить еще что-то в том же духе, но внезапно решила послушаться какого-то более мудрого инстинкта. — Мне нужна информация, — добавила она спокойнее. — Если ты будешь так добр. Ты можешь использовать сорл-клинок для самозащиты?
Он недоверчиво посмотрел на нее и отпил вина.
— Да.
— Хорошо. — Она повернулась к Свидетелю: — Ты сможешь сражаться, если дойдет до этого?
— Да, Воин, смогу. А как пойдет Каратель? Она нахмурилась.
— Чтоб его демоны забрали! Я…
— Есть убедительные доказательства, — прервал ее Лал, — что это уже произошло. Я смогу нести Карателя, если Свидетель прикроет мне спину.
— Идет! — воскликнул Свидетель и изумленно покачнулся, поражаясь смелости своего сердца.
Искатель сделал вид, что не заметил ничего неподобающего — настолько великим вождем он был.
— Хорошо, — отозвался он и снова повернулся к Воину Смерти. — К какой битве мы готовимся, кузина? Каффир ожидается с армией?
— Как ты сказал, — холодно отозвалась она, — убийство — это мое предприятие. Я не имею желания пятнать твою честь. Однако если окажется, что тебе угрожает опасность, мне будет спокойнее знать, что ты хорошо защищен. — Она отвернулась. — Безопасность Капитана — прежде всего, Анджелалти. Ты это знаешь.
Молчание затянулось. Свидетель ловил все нюансы разговора, ибо Вождь узнается по обращению со своими воинами.
— Я приношу тебе проблемы в двойной мере, кузина. — Лицо и голос были предельно вежливы, хотя в глазах виделось пламя. — Я еще раз напоминаю тебе, что я не капитан, а вор, проданный и презираемый за дефект в виде планетных генов. Меня поражает, как это мой дядя не вычеркнул моего имени из Списка.
— Индемион Кристефион мертв, — сказала она терпеливо, словно имела дело с ребенком. — Он сам убил себя, восстановив свою честь после того, как признался в своем предательстве. Он был благороден, Анджелалти: великодушный Капитан, хорошо послуживший кораблю. Дурной поступок был уничтожен хорошим. Право, будучи живым и сильным, ты мог бы подражать его величию.