Риа ввела программу.
— Выпускай, — скомандовала она — и он послушался. Второй бакен пошел неровно и никак не мог сориентироваться.
Милт протянул руку за пультом дистанционного управления, когда Риа вдруг резко втянула в себя воздух, а потом с шипением выпустила его сквозь зубы.
— Какого дья…
— Он разваливается! — закричал Милт, уже опуская пальцы на пульт и бросаясь в бегство от погибающего корабля. Одновременно он посылал сигнал тревоги Дезу и остальным кораблям блокады.
Пульт у него под пальцами расцветал красными сигналами тревоги, но ими занималась Риа, перенаправляя энергию и отключая несущественные системы…
Над ними, в темной громаде переселенческого корабля, пузырь, который он счел обсерваторией, продолжал раскачиваться из стороны в сторону, разрывая кабели и листы обшивки, потом одним мощным рывком он освободился полностью, послав к внутреннему кольцу блокады метеорный вихрь металлических обломков.
Освободившись, он начал падать. Падать к Биндалу, словно сам был метеором.
Милт включил увеличение и начал ругаться, тихо и изумленно. Сидевшая рядом Риа не издала ни звука.
Он зашифровал изображение и отправил его на Главный корабль, тайно надеясь, что кто-нибудь из начальства скажет ему, что деревьев в падающем пузыре не было…
Они приземлились на пропеченной полоске камня неподалеку от группы коричневатых шатров и корявых деревьев. Корбиньи вышла последней и встала между Анджелалти и Свидетелем, щуря глаза. Она чувствовала, как уходит влага из пор кожи. Непокрытую голову нещадно жгло солнце.
— Так… — пробормотал Анджелалти. — Думаю, друг, тебе пора нас вести.
Свидетель поднял руку и начертил в жгучем воздухе один из своих непонятных значков.
— Вести я не могу. Трезубцу и Трезубцедержцу надлежит прокладывать путь через событие. Мне надлежит только следовать — и помнить.
— Достаточно трудная задача, — сказал Анджелалти и закашлялся. Он указал Трезубцем на шатры. — Что это за место?
— Это — лагерь Вен кел-Батиен Джириско. Она — молодой вождь, тщательная в деяниях. Она обитает рядом с Телио по выбору и приглашению, а не в нарушение. Это — честь. Ее люди — собиратели. Именно они собирают цветы тремиллана и превращают их в хезерним.
— Цветы… — Корбиньи обвела взглядом спекшуюся землю. — Трудно поверить, что тут растут цветы.
Свидетель серьезно посмотрел на нее.
— До святотатства Синдиката земля была плодородной: зерно, плоды и дичь были в изобилии. Сейчас земля рыдает о влаге и с великим трудом производит достаточное количество пропитания для Биндальчи, опекунов этой земли. Событие подвигло Синдикат на прискорбную ошибку.
— Синдикат на прискорбные ошибки и подвигать не надо, — ответила Корбиньи. — Как и на сознательное причинение вреда.
— Не знаю, как вы, — вмешался Анджелалти, — но я как в печке. И пока я не испекся окончательно, предлагаю пройти в ту деревню и перемолвиться словечком с вождем. — Он посмотрел на Корбиньи. — Чем скорее мы вернем Трезубец, тем скорее сможем вернуться в прохладу.
— И перейти к другим делам, — согласилась она, направляясь с ним к шатрам.
Свидетель пошел за ними, отставая на шаг — и в душе ликовал по поводу возвращения на родную планету.
Они не успели подойти к шатровой деревне, как оттуда вышла женщина, остановившаяся в жидкой тени. Широко расставив ноги в замшевых штанах, она протянула вперед руки ладонями вверх. Из-под расстегнутой до пояса рубашки виднелся влажный от пота живот, подтянутый и крепкий, талию обхватывал широкий кожаный пояс, увешанный брелоками и амулетами, с прикрепленными ножнами для ножа. Черные волосы спускались ниже плеч, и в них были вплетены перья и цветы тремиллана.
Лал остановился перед ней в нескольких шагах, ощущая, как влажно липнет к нему одежда. Уперев конец Трезубца в землю, он поклонился.
— Я говорю с вождем Биндальчи?
— Я — Вен кел-Батиен Джириско, вождь племени Тремиллан, слуга Телио. — Крепкая смуглая рука поднялась на уровень груди и начертила в воздухе какой-то знак. — Трезубцедержец увиден и узнан. Может ли племя Тремиллан узнать его имя? Для песен.
Он поколебался.
— Анджелалти Кристефион, — сказал он наконец, махнув рукой в сторону Корбиньи и Свидетеля, — как они считают.
Она прикоснулась к своему уху.
— Это услышано. А ты какое имя считаешь своим? — Она устремила на него спокойные глаза песочного цвета. — Понятно, что мужчина может иметь больше одного имени.
— Лал сер Эдрет, — ответил он, почему-то чувствуя власть этих глаз.
Рука поднялась и пальцы сжались, словно она поймала имя, которое он ей бросил. Она приложила сжатый кулак к груди и широко расставила пальцы.
— Мое сердце слышало твое, — торжественно провозгласила она. — Это — тоже для песен.
Лал открыл рот, собираясь сказать… что? Но необходимости не было: вождь уже перевела взгляд дальше.
— Глаза Шлорбы, я приветствую тебя, — сказала она и посмотрела на Корбиньи, не дожидаясь ответа: — Прекрасная госпожа, твое имя?
Корбиньи глотнула мучительную порцию иссушенного воздуха.
— Корбиньи Фазтерот, Развед…
Она замолчала, глядя в глаза женщины.
— Я — вождь Биндальчи, — сказала женщина. — Твое имя будет у меня в безопасности.
— Увы, мое имя было безвременно укорочено. Женщина нахмурилась.
— Воин Смерти, — провозгласил Свидетель со своего места за спиной Анджелалти, — ходит подле Искателя.
— А! — Это было почти вздохом. Вождь прижала обе ладони к груди, а потом вытянула руки перед собой ладонями наружу. — Я дожила до времени чудес. Честь тебе, вновь взявшей на себя боль жизни и добровольно оставившей спокойствие. — Она опустила руки, и ее лицо и глаза сияли. — Когда за мной придет смерть, пусть она волею Шлорбы окажется такой прекрасной, как ты.
Лал кашлянул.
— Мы благодарны за вашу встречу, — сказал он, — и сожалеем о необходимости злоупотребить вашим гостеприимством.
Он чуть пошевелил Трезубцем, и песочные глаза проследили за этим движением, а потом вернулись к его лицу.
— Трезубцедержцу достаточно только попросить. „Так, — подумал Лал. — Вот если бы Трезубцедержец еще и знал, о чем просить!“ Он облизнул губы.
— Хотелось бы поговорить… возможно, с учителем. С тем, кто хорошо знает пути Трезубца и мог бы выслушать то, что я скажу, и помочь мне принять решение.
— Трезубцедержец желает говорить с одним из Телио. — Вождь кивнула головой. — Нет ничего легче.
Она повернулась и указала в даль, поверх сверкающей на солнце земли.
— В той стороне расположен Грот Телио. Вам достаточно только прийти туда и высказать свою просьбу Привратнику.
Лал прикрыл глаза рукой.
— Насколько это далеко?
— Туда легко дойти пешком, — заверила она его, — только не в полдень.
— А какое сейчас время дня? Она немного удивилась.
— Близится вечер.
— Близится вечер, — повторил Лал. — Хорошо. Нет ли кого-либо, кто мог бы проводить нас к Гроту?
Она прижала ладонь к сердцу.
— Трезубцедержцу достаточно только попросить.
Они отправились без дальнейших просьб — и Корбиньи ненадолго испытала чувство облегчения.
Вождь провела их по извилистой тропе между шатрами, из которых хлынули мужчины, которых можно было принять за братьев Свидетеля, худые женщины и смуглые ребятишки. Их провожали взгляды, шепот и более громкие возгласы — и Корбиньи ощущала тревожное покалывание в затылке: ведь она была клятвенным телохранителем Капитана. Она шагала вперед, стараясь как можно чаще оказываться между ним и обитателями шатров, и пальцы ее ныли от желания сжаться на рукояти ножа.
Вождь провела их по еще одной песчаной улице, ставшей узкой из-за собравшегося там народа. Корбиньи скрипнула зубами и с облегчением выдохнула, когда какой-то коренастый мужчина выскочил в проход прямо перед Анджелалти, и в лице его не было ничего, кроме безумия.