— Пять Слов! — отрезал он, и она вздохнула.
Значит, милосердие; хотя и слабое, поскольку Капитан мог даровать Члену Экипажа Пять, Десять или Двадцать Слов для официального оправдания перед вынесением приговора.
И все же пять слов лучше, чем ни одного. Корбиньи опустилась на одно колено, как полагается просителю, и подняла свое лицо вверх.
— Взломщики, — твердо произнесла она. — Избавилась от них.
Ей даже показалось, что в этих холодных глазах пробежала тень улыбки. По крайней мере клинок исчез, и он выпрямился.
— Подробности.
Она пожала плечами и встала.
— Два человека — мужчина и женщина — пришли во двор твоего дома в час перед самой Первой Зарей. Они применили к двери какой-то прибор, вошли и начали разрушать. — Она повела рукой в сторону разбитого робота. — Они начали с твоей мастерской.
— Так. — Глаза стали гораздо менее холодными, но еще не теплыми. — Ты сказала — избавилась. Убила?
— Нет, Анджелалти. Я не знала, кто они. Я не знаю законов планетников. Я их напугала и прогнала, а потом заперла дверь и пошла искать тебя с известием.
— Заперла дверь…
Он наклонился и бережно поднял сломанного паука. Уже потом, словно спохватившись, взял ее нож и протянул его ей рукоятью вперед.
Она приняла его с легким поклоном.
— Приношу благодарность.
— Это я приношу тебе благодарность, — сказал он рассеянно. Все его внимание сосредоточилось на лежащем в руке предмете.
Она посмотрела на него пристальным и долгим взглядом.
— Ты знаешь, кто это сделал.
Она была уверена, что он знает, а почему уверена — не знала сама.
— Да… — Он говорил все еще рассеянно, словно отвечая не ее голосу, а каким-то своим мыслям. А потом он вдруг встряхнулся, пристально посмотрел на нее и повторил уже совершенно твердо: — Да.
— Но если от них будет меньше хлопот от мертвых, отчего же не даровать им смерть? — Она улыбнулась. — Вдвоем это нам нетрудно будет, кузен.
Она стояла перед ним, гибкая и по-волчьи хищная, и яркий свет Первого Полудня превращал ее волосы в ореол. Глаза под дугами бровей были огромными и черными. Привлекательная и способная молодая женщина, целеустремленная и смертельно опасная, как все члены Экипажа.
— Корбиньи… — начал было он и запнулся от внезапного ощущения, будто он только сейчас впервые ее увидел, и в тот же миг он понял, что вот сейчас назвал по имени человека, такого же реального и живого, как и он сам.
— Корбиньи, ты в этом участвовать не будешь, — договорил он.
На этот раз он замолчал, потому что она засмеялась.
— Анджелалти, я уже участвую. Разве я не прогнала их и не грозила им увечьями?
Он покачал головой.
— Эти люди — просто наемники, руки и мускулы высокопоставленной и влиятельной дамы. Сами по себе они никто — если не считать того, что отрезать руки этой дамы — значит совершать серьезную ошибку.
Корбиньи наклонила голову:
— У тебя вражда с этим другим Капитаном, Анджелалти? Если так, то тебе нужны мои услуги, потому что у тебя ведь нет наемников, которых можно было бы отправить в ее дом для взыскания должной платы?
— Я не капитан, девочка — я вор! А Саксони Белаконто — глава Ворнета. Неравное состязание, могу тебя заверить. — Он прочел на ее лице недоумение и ответил на него: — Эта дама желает, чтобы я для нее кое-что украл. Срочно.
— И она отправила людей сломать твои инструменты и разорить твой дом, чтобы тебя убедить? — Она покачала головой в откровенном недоумении. — Она — сумасшедшая, Анджелалти. С ней не следует иметь дела.
Впервые она услышала его смех — но он оказался резким и горьким.
— Сначала она пробовала более мягкие способы убеждения, и я ей отказал. Теперь она хочет напомнить мне о своей силе. — Его плечи внезапно ссутулились, и пальцы крепко сомкнулись вокруг сломанного паучка. — Я думал, у меня остался день…
— День? — Корбиньи посмотрела на небо, вычислила положение солнца по времени Корабля и снова покачала головой. — Ты и с кометами играешь в кости?
На этот раз смех был мягче.
— Не суди меня слишком строго. Со смерти моего хозяина не прошло и двух лет, так что у меня нет желания продать себя другому.
— В этом случае, кузен, тебе следует уйти с дороги этой обезумевшей. Мой корабль ждет — мы можем взлететь в течение часа.
Слишком большая ставка — и слишком неловко сделана. Корбиньи мысленно выругала себя: его непринужденность испарилась, глаза стали холоднее.
— У меня есть собственные ресурсы, спасибо. — Он помедлил — и чуть-чуть смягчился. — Я очень тебе обязан за спасение моего дома и за принесенное предостережение. Я плачу тебе тем же: иди к своему кораблю и улетай отсюда. Взлети в ближайший час.
— Анджелалти…
— Корбиньи! — перебил он ее, шагнул вперед, положил руку ей на плечо и посмотрел прямо в глаза. — Корбиньи, Ворнет — это слишком мощный противник, даже для тебя, и сражение с ним не принесет чести. Капитан, которого ты прилетела искать, умер двадцать стандартных лет назад. Ты оказала услугу Лалу сер Эдрету. Он вор, но по-своему порядочен. Прими благодарность за услугу и уходи от опасности. — Пальцы у нее на плече сжались — и исчезли. — Сделай это.
Она замялась, прикоснулась к его рукаву.
— Хотя бы твой поцелуй.
Голубые глаза заледенели, властный голос превратился почти в крик:
— Я не твой капитан!
— Мы родня! — настаивала она и осмелилась податься чуть ближе. — И потом, я нахожу тебя привлекательным. Какой вред от поцелуя?
Но он попятился, качая головой, так что этот ход тоже оказался неудачным. Хотя, глядя ему в след, она пыталась понять, была ли ее просьба вообще ходом в игре.
Глава десятая
«ЗАДЕРЖАН, — гласила грамма. — ОБЕД С ТАНЦАМИ НА ТОЙ НЕДЕЛЕ? Л.С.».
Получалось, что он напрасно ходил на лучестанцию. Он смял грамму и бросил ее в мусороприемник. Если Линзер и «Дротик» «задержаны» до следующей недели, то Лал сер Эдрет не знал такой силы, которая привела бы их в порт хотя бы на мгновение раньше.
Беглый взгляд на табло расписания подтвердил уже известное: «Леди Ро» стартовала утром, других кораблей, где он пользовался авторитетом, в порту сейчас не было. От нечего делать он стал прикидывать, какой корабль принадлежит Корбиньи, но решительно оборвал эти размышления.
Он вышел в прохладные сумерки Третьего Полудня и наполнил грудь влажным воздухом.
— Проклятие!
Ну что ж — Линзер уже один раз задержался с прилетом, как оказалось, по вполне уважительной причине. И не его вина, что задержка привела к гибели Эдрета. Теперь подмастерье Эдрета должен позаботиться о том, чтобы самому не погибнуть из-за этой новой задержки.
Очевидно было, что возвращаться домой неразумно, хоть и жаль было бросать паучков. Но пара их всегда лежа
ла у него в кармане, а новые инструменты можно легко раздобыть. Было бы глупо и снимать деньги со счета, хотя кошелек был тревожно тощим.
Итак, первым делом — деньги. Вторым — место, где можно пожить несколько дней. Третьим — чем-то занять время до прилета «Дротика»: еще одна попытка взять вазу Мордры Эль Теман. Да, и стоит сказать словечко Шилбану, чтобы поостерегся Ворнета.
— Кто, говоришь, там был?
Под презрительно-гневным взглядом Саксони Белаконто Шел съежился чуть ли не вдвое. Стоявший у двери Вилар ухмылялся и любовался задницей Саксони. Очень недурная была задница, и в постели весьма горячая.
— Так это… женщина какая-то, госпожа Белаконто, — говорила Реми, очень взволнованная. — Слегка похожая на этого вора: светлые волосы торчком по всей голове, а глаза как… как…
Она замялась, не находя сравнения, и рассказ подхватил Шел:
— Как у кошки. Глаза у нее светились в темноте.
— Вы, кретины, — процедила Саксони с изумившей Вилара сдержанностью, — хотите, чтобы я поверила, будто Лал сер Эдрет, который никогда даже птичку в доме не заводил, держит вооруженную ножом шлюху…