-Янтарная комната – национальное достояние! - воскликнула я. - Мы должны вернуть его! Уж извините, но я не для того в это все ввязалась, чтоб быть здесь и ничего не узнать… Я никогда себе не прошу! Я вас очень прошу, Варвара, верните нас в 1941 год.
-Какое число интересует вас, сударыня?
-Какое же выбрать число!? – заметалась я. – Дайте подумать! Немцы ворвались в город днем 17 сентября 1941 года, значит, нам нужно утро этого дня.
-Прошу ТЕБЯ, нам нужно старое время! – произнесла Варвара со вздохом. Тут же за стеклом потемнело.
-И что? – раздраженно спросила Ольга. Она пристально вгляделась в чернильную нехорошую темноту. – Что- то вы напутали, девушки! Мне очень не нравится ваша затея, как вас… Ирина! Тут сейчас начнется мировая воина, а вы хотите выйти, да еще бродить по залам! Вас арестуют … я учила!…. чекисты и бросят в ГУЛАГ!
-Напрасно вы мне не верите, зря укоряете! Сейчас просто ночь, - проронила Варвара, вглядываясь в стекло. – А окна забиты досками... Как страшно, дамы! Не кажется ли вам, что луна сочится сквозь щели как-то не по-хорошему. Будто паркет лижет липким длинным языком. Наверно, скоро рассвет….
-А ящики? Вы видите ящики? Комнату должны были вывезти до наступления фашистов, но не успели. Ящики еще где-то здесь! – заголосила я, вглядываясь в прозрачную поверхность зеркала. Но зрение у меня было не настолько острое, как у Варвары. Вот что значит, жизнь без телевизора и компьютера! И сама она много спокойнее, чем Ольга!
-Выпустите меня отсюда! Я сама все осмотрю! – крикнула я в азарте.
-Да вы рехнулись! - остановила меня Ольга. Я про себя даже порадовалась, как быстро она отошла от шока. – Никто не знает, что будет, если отсюда выйти! Вдруг вы останетесь в 1941 году навсегда! Я сама ни за что не покину это место! Девушки, да сами подумайте – снаружи смертельно опасно! Там бушует другое время! Вы в школе физику учили? Энштейн предупреждал о смерти за пределами нашего времени!
-Не думаю, что он был прав, сударыня! – неожиданно отозвалась умничка Варвара. – Я несколько раз выходила за стекло, правда, отходила на несколько шагов, и ничего не случалось.
-Ты постареешь, когда выйдешь! У тебя в мгновенье сгниют и вывалятся губы, лицо исполосуют морщины, обвиснет живот и попа!
-С чего бы?
-Ты - идиотка!
-Тем не менее, я пойду с г-жой Ириной.
Здравомыслие Полонской поразили меня и поддержали, как ни странно. Мы обе сделали шаг к зеркалу, и будто провалились в болотную гнилую воду. Острые запахи пыли, мастики для пола и свежей древесины волной ударили мне в нос. Стук сердца отдавался в горле, я часто сглатывала. Струйки холодного пота потекли у меня по спине.
Что-то ужасное таилось в настороженной тишине, окутавшей, будто паучьими тенетами, обреченный дворец императрицы Екатерины. Звуков не было НИКАКИХ. Пустота царила в залах, до краев залитых смутным тяжелым полумраком. Свет луны ложился на паркет тусклыми умирающими мазками.
-Немцы явно еще не пришли, – проронила я облегченно и вздрогнула, когда эхо длинной пустой анфилады мрачно повторило мои слова. – Придется все здесь осмотреть. Мы быстро! Делов –то!
Это я зря решила так легкомысленно! Неприятно было идти по пустым холодным залам дворца, где от каждого шага шуршало под паркетом и уходило шушукаться дальше по анфиладе, будто мы ступали по болоту. Варвара вцепилась в мой локоть мертвой хваткой. Она прекрасно держала себя в руках, но зубы ее клацали от страха и волнения, а складки подола длинного платья шевелились, будто щупальца. Как историк я не могла оторвать взгляд от ее аутентичной одежды, но как женщине мне становилось все страшнее. Вдруг Ольга права, и нам уже не удастся вернуться в свой мир?! Да, он не совершенный, и я не имею в нем и сотой доли того, что хотела бы (особенно замужества!), но остаться в 1941 году навсегда я бы ни за что не решилась! Историю, в отличие от Ольги Коптевой, я знала на "отлично"! Я бы отдала бы концы сразу, клянусь! И дня бы не выдержала блокады с моими – то слабыми нервами!