-Да! - мне было неловко распивать чужой напиток, но очень хотелось узнать цену статуэтки, которая меня заинтересовала. Она тянула ко мне руки со своей полки, словно безмолвно умоляла, чтоб я вытащила ее из унылого скопища тяжелых фаянсовых блюд, окружающих плотным слоем ее тонкую ранимую фигурку. Она была не отсюда, она погибала среди чужих - как я!
-А сколько стоит вон та статуэтка? - прошептала я, мысленно лихорадочно считая наличность в кошельке и холодея от подсчетов. Сколько я могу потратить сейчас денег из аванса Владлена? Наверно только две тысячи!
-О, хороший выбор! - зачмокал губами антиквар. – Мы привезли эту прелестницу из Франции, в которой, как вы знаете, аристократичные безделушки в большой цене. Цена красавицы 45 тысяч, что, согласитесь, недорого для лионского фарфора.
-Сколько? Как же так!
Я едва сдержала слезы – что ж я такая непутевая! Как же неправильно я живу! Как вообще женщина в моем возрасте может настолько опуститься, чтобы быть не в состоянии приобрести для себя маленькую фарфоровую статуэтку!? Я очень давно не позволяла себе ничего красивого, а уж когда я действительно удовлетворяла свои капризы - и вспомнить не могу! Когда у меня был возлюбленный, так я с каждой зарплаты складывала деньги в общую копилку, из которой только он и забирал наличность – на костюм для собеседования, на новую бритву с четырьмя лезвиями, на совершенно необходимый билет на футбол "Зенит – Монако". А я? Я деньги из копилки не брала совсем… Почему я себя так не люблю? Я впервые задумалась на эту скользкую тему, и думы не принесли мне радости.
Я уходила из магазина с опущенной головой – мне было стыдно смотреть на прелестную фарфоровую розовую даму, оставшуюся среди грубой глины только потому, что я не могла ей помочь! Она надеялась на меня, а я не оправдала ее надежд, оказалась глупым и никчемным существом! Да и вообще, я в жизни только и делала, что не оправдывала надежды окружающих меня людей. Не поступила в финансовую академию, как просил отец, не вышла замуж, как мечтала мать, не имела внешность модели, как желал мой ветреный возлюбленный, не покупала трусы дороже двухсот рублей, как хотела бы сама.
Чтоб заесть горечь на языке, я отправилась в "Ленту" за мятными пряниками, и на кассе нос к носу встретилась с Виолеттой.
-Ну что? Как ты? Взял он тебя на работу? Довольна? – воскликнула она оживленно. – И как он тебе? Сергей всех заинтриговал этим своим братом!
-Ты уверена, что Владлен Викторович не преступник?! - спросила я. – Он такой странный, Виолетта!
-А ты что хотела от инвалида - колясочника? Тебя же предупреждали! Сейчас никому просто так деньги не платят! Но, знаешь, я отчего–то не удивляюсь, что тебе не понравилось работать у него! Ты всегда нервничала из-за всякой ерунды, сколько я тебя помню… Никогда не забуду, как ты переживала, когда 8-а прогулял историю в декабре. Помнишь? Ты тогда плакала в учительской! А вместо того, чтоб докладную Светлане Борисовне написать, родительское собрание собрать и пропесочить всех хорошенько, решила промолчать! И зачем? Что ты тогда говорила: "Только б никому из ребят не попало"! Пожалела, значит, оглоедов! Ах, Ирина, нельзя быть такой доброй!
-По-моему, это нормально, когда человек думает обо всех и не хочет никому навредить. И когда он честный, справедливый и не участвует в чем-то неправильном!
-Ирина, ты какая- то чересчур возбужденная сегодня! Может быть, тебе спокойнее относиться к новой работе? Велели сходить в химчистку или бандероль забрать с почты – сделала, и побежала домой! Ты, кстати, откуда идешь так поздно?! Ты не перерабатывай, дождалась трех часов - и домой! А то я тебя знаю – ты ни за что сама не признаешься, что тебе нужно уходить! В школе вон тоже допоздна засиживалась! Все презентации для уроков делала, ролики в интернете подыскивала в рамках антинаркотической профилактики… Зачем? Все равно оказалась не к месту! Тебя же первую и попросили на выход!
Мне было ужасно неприятно ее слушать, но я хотела хоть с кем–то поделиться тревогой, раздирающей мне сердце, а перед Виолеттой мне не было стыдно показаться экзальтированной дамочкой – она и так все про меня знала.
-Ох, по–моему в доме инвалида происходит что–то не то! – призналась я, почему-то чувствуя себя предательницей. - Он вовсе не юрист, Виолетта! Мне кажется, он торгует на черном рынке антиквариатом!