Ее гнев возбуждает меня, несмотря на мое собственное разочарование по отношению к ней.
— Знаешь что? Черт возьми. Ты, — тихо говорит она, выглядя сбитой с толку. — Вчера вы практически рассмеялись мне в лицо, когда я попросила вас о помощи. И я даже не знаю, почему ты все еще здесь. Убирайся из моего дома, детектив. Ты ничего обо мне не знаешь. Я сама свяжусь с Лэндоном по поводу моей машины.
Прежде чем я успеваю ответить, она выходит из открытой кухни и сворачивает в коридор.
Черт.
Я прикладываю руку ко лбу, ожидая приступа мигрени. Затем хватаю телефон и звоню Лэндону.
— Ты где, придурок? — Рявкаю я в трубку.
— И тебе доброго утра, — ровно говорит он. — Ты хорошо провел вечер?
Я слышу звук льющейся воды в душе и вздыхаю. — Конечно. Как далеко ты от дома?
— Ну, учитывая тот факт, что сейчас семь утра, а ты до сих пор так и не связался со мной, я бы сказал, что прошло больше добрых двух часов.
Я, блядь, ненавижу его.
Я не могу уйти, пока он не вернет машину Скайлар, потому что его нужно подвезти.
— Тебе повезло, что я не уехал, не дождавшись тебя. Поторопись, — огрызаюсь я.
— Ты мог бы. Полагаю, я мог бы просто остаться со Скайлар на весь день.
Из моего горла вырывается рычание, прежде чем я успеваю его остановить, и я слышу, как Лэндон хихикает.
— Я так и знал. Она тебе действительно нравится, — говорит он.
— Это не твое дело, — рычу я. — Не лезь в мои личные дела.
Он вздыхает, и я слышу звуковой сигнал автомобильного ключа, вставляемого в замок зажигания. — Достаточно справедливо. Она хотя бы отдыхает?
Я усмехаюсь. — Нет. По-видимому, она собирается на работу. — Я расхаживаю по ее кухне, пытаясь справиться со своей нервной энергией.
— Что? — И впервые я слышу, как Лэндон запинается. — Она не может пойти на работу. Она не может так долго оставаться на ногах.
— Ни хрена себе, тупица. Но если ты не хочешь связать ее, мы мало что можем сделать. — Я делаю паузу, вспоминая мысленный образ, который вызывает мое предложение.
Она бы прекрасно выглядела сдержанной, с наручниками на запястьях…
Голос Лэндона прерывает ход моих мыслей. — Попробуй убедить ее.
— Я так и сделал.
— Правда? Или ты просто накричал на нее?
— Она не гребаная заложница. Я не собираюсь вести с ней переговоры, — возражаю я. — Она самая упрямая Омега, которую я когда-либо встречал.
На другом конце провода тишина, если не считать щелчка сигнала поворота. — Я приеду, как только смогу, — говорит он. — Попробуй быть милым, хоть раз в жизни.
— Я самый милый гребаный человек на свете, — шиплю я, когда он вешает трубку.
Мудак!
От разговоров с ним у меня закипает кровь.
Но очевидно, что он тоже хочет лучшего для Скайлар, так что я не так зол, как мог бы быть.
Ее душ все еще работает, и я полон тревожной энергии.
У меня нет времени заботиться о ней.
И все же я здесь, впитываю в себя каждую ее деталь, какую только могу, прежде чем уйти.
У нее на холодильнике висит фотография ее и еще одной девушки со светло — каштановыми волосами — Эйприл.
На фотографии у Скайлар яркие глаза и сногсшибательная улыбка.
Я сохраняю это в памяти.
Если бы только здешнее полицейское управление могло выделить для нее компетентного детектива, тогда ей не пришлось бы часами водить машину, вооруженной смазливым личиком и печеньем, только для того, чтобы кто-нибудь помог ей.
Я изучил отчет моего двоюродного брата до того, как встретил Лэндона в больнице.
Технически Бен сделал все правильно — они мало что могут сделать, учитывая, насколько ограничен их охват.
И все же…
Она заслуживает лучшего.
Я осматриваю кухню, стараясь ни к чему не прикасаться, и просто наблюдаю.
Я разгадал Скайлар, даже не пытаясь, и увидел в ней пугающую часть себя.
Она с головой уходит в свою работу — идеальное отвлечение, чтобы не заниматься никакими личными проблемами.
Темные круги вокруг ее глаз сказали мне все, что мне нужно было знать о ее привычках ко сну, и, судя по количеству пакетиков кофе, выстроившихся в ряд на ее стойке, я уверен, что она также питается этим напитком.
Она упряма и защищается.
Но, честно говоря, большинство людей окружают меня.
Тогда зачем ей укрывать меня своим одеялом? Это бескорыстное, ранимое предложение.
Это меня нервирует.
Я выхожу из кухни и осматриваю коридор. В конце есть закрытая дверь, которая, как я предполагаю, является ее спальней. Слева находится ванная, о которой она упоминала, я захожу в нее и закрываю за собой дверь.