Но кафе — это все, что у меня осталось от Эйприл. Здесь я могу вложить всю свою нервную, беспорядочную энергию и направить ее на что-то хорошее.
Я обхожу диван и направляюсь на кухню, заламывая руки.
— Это не так просто, — говорит Лэндон, когда я открываю свой шкаф. Я достаю стеклянные контейнеры и провожу пальцами по этикеткам.
Миндальная мука. Сахар.
Чья-то рука ложится мне на плечо, и я подпрыгиваю.
— Хэй, — говорит Ривер, и я отталкиваю его прикосновение. — Это серьезно.
Я разворачиваюсь к нему лицом. — Я не могу здесь оставаться, — огрызаюсь я. — Я не могу просто прекратить то, что делаю. Я должна продолжать рассказывать людям об Эйприл…
— Ты должна оставаться в безопасности, — огрызается он, его глаза сужаются. — Ты не слушаешь. Две омеги пропали всего в двадцати минутах езды от тебя!
— Ривер… — говорит Лэндон, вставая с дивана.
— Каждый раз, выходя на улицу, ты подвергаешь себя риску, — шипит Ривер. — И я не могу потерять тебя.
Его запах невыносим, теперь более острый, смешанный с его гневом.
— И я не могу потерять Эйприл, — шепчу я.
Лэндон вздыхает. — Скайлар… — его голос затихает, когда он качает головой.
Ривер снова тянется ко мне, но я стряхиваю его руку. — Ты думаешь, она мертва, — с ужасом осознаю я. Мои глаза встречаются с глазами Лэндона, и выражение его лица становится мрачным.
— Если есть закономерность пропажи Омег, это то, что нам нужно рассмотреть, — торжественно говорит Лэндон.
Я снова смотрю на Ривера. — Нет, — шепчу я, качая головой. — Нет. Это невозможно.
— Ничего нельзя сказать наверняка, — говорит он. — Пока нет. Но будь я проклят, если ты тоже пропадешь.
— НЕТ! — Я кричу, и оба Альфы вздрагивают. — Ты обещал, — наполовину рычу, наполовину всхлипываю я, обвиняюще указывая на Лэндона. — Ты обещал мне, что найдешь ее!
— Ты что сделал? — Рявкает Ривер, поворачиваясь к нему. — Ты никогда ничего подобного не обещаешь, идиот!
Карие глаза Лэндона расширяются, когда я бросаюсь к нему. — Ты помнишь это? — бормочет он.
— Да, — выдыхаю я. — В постели. Во время течки. Ты обещал.
Внезапно Лэндон и Ривер начинают кричать друг на друга.
Стены надвигаются.
Это уже слишком.
Я подношу руки к лицу и делаю медленные, глубокие вдохи.
Вот-вот раздастся рыдание, но я заставляю себя сдержаться.
— Ты просишь меня отказаться от единственного, что у меня осталось от нее, — говорю я. — И я не могу. Я не буду.
Ривер рычит и хлопает рукой по стойке. — Черт возьми, Скайлар, ты должна выслушать! Речь идет не о приготовлении печенья и продаже кофе. Речь идет о твоей безопасности!
— Ты думаешь, все дело в управлении кафе? — Я ахаю. — Это наше с Эйприл заведение! Это последнее, что у меня осталось от нее!
— И я не хочу, чтобы это было последнее, что у нас осталось от тебя! — Кричит Ривер.
— Он прав, — говорит Лэндон низким голосом. — Это серьезно, Скайлар. Мне жаль, что все так получилось, но ты должна залечь на дно.
Они забирают ее у меня, — в отчаянии думаю я.
— Она моя семья, — огрызаюсь я. — Ты нет.
В комнате становится тихо, и их запахи превращаются во что-то запутанное и темное.
Я горько смеюсь, чтобы сдержать слезы, которые угрожают пролиться, когда я разрываюсь на части. — В этом мире у меня есть два человека, которыми я дорожу: Эйприл и ее мать. Все остальные ушли. Ты это понимаешь?
Я не хочу сейчас заводить этот разговор. Это то, о чем я стараюсь не думать слишком много, и одиночество колет мне в грудь, когда я открываюсь им.
— Мой собственный отец бросил меня, когда я была подростком, а моя мама сейчас в совершенно другом состоянии. Они не хотят иметь со мной ничего общего, — продолжаю я, расхаживая взад-вперед. — Последний Альфа, с которым я по глупости встречалась, едва терпел меня и очень ясно дал понять, что я всего лишь соучастница его эго, — признаюсь я, и мои щеки заливаются краской стыда. — Эйприл — единственная постоянная во всем этом. Она моя сестра, без кровного родства.
Я больше ничего не могу с этим поделать. Я начинаю рыдать, закрыв лицо руками. Я плачу. Лэндон чертыхается и притягивает меня в свои объятия, и на этот раз я не отталкиваю. Я прячу лицо у него на груди, выпуская все сдерживаемые эмоции за последний месяц.
— У тебя есть мы, — шепчет он, обдавая меня своим землистым ароматом. — Я знаю, милая. Я знаю, это тяжело.