Моя подруга поводит бровями. — Ты знаешь, о чем я говорю, — мурлычет она.
Я делаю вид, что бросаю в нее пылинку. — Я не знаю, — говорю я.
Девин фыркает. — Ну же! Я вижу это по твоему лицу! Теперь они твоя стая, не так ли? — взволнованно шепчет она. — На что это было похоже? Укус?
— Ты смешная, — бормочу я, чувствуя, как горит мое лицо. — Это не имеет большого значения.
Рот Дэвин приоткрывается от недоверия. — Это ложь века, Скай. Это чертовски имеет значение.
Я борюсь с улыбкой, глядя на ее взволнованное лицо, жаждущее любых подробностей, которые я ей сообщу.
— Что ты хочешь знать? — Наконец спрашиваю я, протирая стекло дисплея. — В разумных пределах. Мы на работе.
Девин фыркает. — С тобой неинтересно, — скулит она.
Я ухмыляюсь. — Я самая злая начальница, которая у тебя когда-либо была.
— Так и есть. Я ждала твоего возвращения, чтобы услышать все об этом, и вдруг ты не хочешь делиться со мной. — Она драматично вздыхает.
— Отлично, ты, маленькая соплячка. Задавай свои вопросы.
Но на нее трудно сердиться, особенно когда она искренне рада за меня.
— Каково это — быть в стае? Ты чувствуешь их все время? Больно ли тебе, когда ты вдали от них? На что это похоже? Как…
— Хорошо, — прерываю я, смеясь над ее волнением. — По одному вопросу за раз.
— Прекрасно. Как это ощущается?
Я пытаюсь дать ей адекватный ответ, но не уверена, что мои слова могут передать его должным образом.
— Как будто я никогда не была одна. Даже если я нахожусь в пустой комнате, они постоянно присутствуют в моем сердце. Внутри меня спокойствие, а не тревога и сомнения.
Глаза Девин широко раскрыты от удивления.
— Я имею в виду, у меня все еще есть эти вещи, — продолжаю я. — Но в глубине моего сердца есть сила и прочный фундамент доверия. — Я корчу гримасу. — Я даже не знаю, есть ли во мне смысл. Я просто больше не чувствую себя такой одинокой. Мне не нужно быть девушкой, которая задается вопросом, достойна ли она любви.
К моему ужасу, голубые глаза Девин остекленели.
— Клянусь, если ты начнешь плакать, я сорвусь, — предупреждаю я ее.
Но она роняет тряпку и заключает меня в объятия. — Я так рада за тебя! — визжит она, сильно сжимая меня. Ее сладкий, легкий аромат наполняет воздух, и я не могу не улыбнуться ей.
— Спасибо, — искренне говорю я. — Я ценю это. — Я сжимаю ее в ответ, и слезы почти выступают у меня на глазах, когда нас прерывает низкий голос.
— Скайлар.
Теперь я узнала бы этот голос где угодно. И этот насыщенный аромат.
Винсент стоит у входа в кафе, одетый в темные джинсы и черную толстовку. Его светлые волосы растрепаны, как будто он с тревогой проводил по ним пальцами. Легкая щетина дополняет его сильную линию подбородка.
Я никогда не уставала смотреть на него.
— Привет, — выдыхаю я. — Все в порядке?
Но, судя по темной, почти дымной нотке в его аромате, это не так.
Ужас наполняет мой желудок.
— Нам нужно идти. Сейчас.
Я смотрю на Девин, которая смотрит на меня с нервной улыбкой. — Все в порядке, Скайлар, — мягко говорит она. — Мы справимся здесь.
Но, судя по выражению лица Винсента, что-то не так. Девин тоже это чувствует.
— Что это? — Спрашиваю я. — Что происходит, Винсент?
Его ледяные глаза пронзают мои. — Это Эйприл. Они нашли ее.
Я даже ни с кем не прощаюсь.
Я просто хватаю свою сумочку с заднего помещенья и выбегаю из кафе, беря Винсента за руку, пока мы спешим к его машине.
Они нашли ее.
В моем горле образуется комок, и я боюсь задать ему вопрос, который вертится у меня в голове.
— Она…
— Она жива, — подтверждает Винсент, но его губы вытягиваются в тонкую линию. — И она уже в больнице.
Она жива.
Моя лучшая подруга жива.
Из меня вырывается звук, который я не узнаю. Я даже не осознаю, что плачу, пока мои щеки не становятся мокрыми от слез.
Когда мы выезжаем на автостраду, Винсент протягивает руку и берет меня за руку.
— Она жива, — повторяет он мне. — Она в безопасности. Никто больше не причинит ей вреда.
Я плачу, прикрывая рот другой рукой.
— Насколько все плохо? — Я задыхаюсь.
Когда он не отвечает сразу, мои опасения подтверждаются.
— Винсент, пожалуйста, — шепчу я. — Насколько все плохо?
— Она в медикаментозной коме, — тихо говорит он.
Нет.
Нет.
— Почему? Когда она проснется? — Паника клокочет во мне, несмотря на запах Винсента, витающий вокруг меня.
— Лэндон сказал, что только на несколько дней, — говорит он. — Но мы можем спросить, когда будем на месте.
— Подожди. Лэндон уже в больнице?
— Да. Как и Ривер.
— Они сказали Тэмми? — Я пытаюсь разблокировать экран своего телефона, но мои пальцы слишком сильно трясутся, чтобы сделать это.
— Да. Тэмми знает, и она уже в пути. — Он крепче сжимает мою руку. — Я нашел тебя, как только смог, — мягко говорит он.
Я киваю и вытираю глаза. — Спасибо, — шепчу я.
Эйприл в коме.
Кома.
— Она жива, — повторяет Винсент, его большой палец нежно рисует круги на моей ладони. — Она жива, она в безопасности, и она выздоровеет.
Я киваю, хотя по моим щекам текут слезы. — Как они ее нашли? — Я спрашиваю.
Винсент сжимает мою руку. — Сегодня поступила наводка.
Она жива.
— Хочешь услышать самую интересную часть этого? — Спрашивает Винсент.
Я хмурюсь. — Что?
— Человек, который позвонил в департамент с наводкой? Они не знали о пропавших Омегах, пока не посмотрели пресс-конференцию.
Мои глаза расширяются.
— Они начали следить за тобой, услышав твой разговор, Скайлар. Звонивший особо упомянул, что видел, как девушка рассказывала о своей пропавшей лучшей подруге.
Следующие часы проходят как в тумане. Я бегу по больничному коридору, рыдая в объятиях Тэмми, когда вижу свою лучшую подругу.
Ее кожа выглядит тонкой, как бумага, изможденное лицо тревожно бледного оттенка. Она лежит на больничной койке, ее крошечное тело истощено недоеданием.
По словам врача, на ней нет признаков жестокого физического насилия.
Просто потеря крови, недоедание и сильное обезвоживание.
Я провожу пальцами по ее спутанным волосам, пока больничный монитор пикает. Она подключена к аппарату искусственной вентиляции легких, и звук механического дыхания заставляет мое сердце болеть.
Но она здесь.
Она вернулась.
Я часами сижу рядом с ней, наполовину боясь, что кто-нибудь снова схватит ее и заберет у меня.
— Тебе следует пойти домой, Скайлар, — говорит Тэмми, когда садится солнце. Она садится на пластиковый стул рядом со мной, наблюдая за спящей Эйприл. — Отдохни немного.
Я не хочу уходить. Я хочу остаться рядом с Эйприл, пока она не проснется.
— Иди домой к своей стае, — мягко добавляет Тэмми. — Она будет здесь и завтра.
Как бы ни было больно расставаться с ней, Винсент ведет меня обратно в мой дом, где меня ждут Лэндон и Ривер. Они оба выглядят измученными на диване, но они сразу же вскакивают на ноги, когда видят меня.
Ривер подходит ко мне первым и заключает в долгие объятия. Связь между нами четырьмя звенит в моей груди, и я замедляю дыхание, когда Ривер обнимает меня.
— Ты сделала это, детка, — шепчет он.
Я качаю головой. — Вы сделали это, — бормочу я ему в грудь. — Это была ваша тяжелая работа, парни.
Пока мы ужинаем, я, наконец, узнаю всю историю.
Кто-то заметил женщину, соответствующую описанию Эйприл, без сознания на заднем сиденье грузовика, который находился в заброшенном промышленном парке на окраине города.
Лэндон, Ривер и Бен нашли ее.
Винсент был тем, кто рассказал Тэмми.
— Для нее это будет долгий путь, — говорит Лэндон за макаронами, — но то, что ты такая хорошая подруга, поможет.