Дверь в комнату была распахнута настежь и зловеще поскрипывала. Меня пробил озноб.
– Зая! – я бросила сумку и крикнула во тьму. – Где ты, Зая?
Щёлкнула выключателем, подскочила к окну, захлопнула ставни. Осмотрелась. Снова распахнула окно и высунулась по пояс.
– Зая! – морозный ветер полоснул по щекам, я запрыгнула на подоконник и, держась за раму, вгляделась в черноту асфальта. Внизу просигналила машина, закутанный прохожий приостановился на секунду и, натянув капюшон, просеменил мимо. Я сощурилась: кирпичики тротуарной плитки, забитые урны, канализационные люки с пятнами испражнений на крышках. Везде что-то дёргалось и белело: сигареты зажигались и гасли, плевки поблёскивали и замерзали, полиэтиленовый пакетик летал по автотрассе. Голова закружилась. Я отшатнулась от окна и закрыла ставни.
– Зая! – я выбежала в коридор, метнулась в ванную, выскочила в кухню. Глянула в ящики, холодильник, мусорный бак. Кинулась назад в комнату, залезла под стол, отшвырнула пуф, разбросала стулья…
– Где ты, Зая? – прошептала я, стоя перед смятой подушкой. – Прости меня!
Щёки мои горели. От ужаса и вины.
Я упала на кровать и зарыдала.
– Я просто забыла, Зая… – хрипела я в пододеяльник, захлёбываясь слезами и слизью. – Просто забыла, прости…
Я с силой ударила себя кулаком по лбу и закашлялась.
Вдруг откуда-то снизу донёсся шорох. Я замерла и посмотрела на пол.
Из-под кровати показались уши.
– Зая! – я села на паркет и вытащила тебя из укрытия. – Прости меня, Зая!
Я сгребла тебя в объятия и поцеловала. Ты уткнулся носом мне в шарф и свернулся калачиком – тяжёлый, взъерошенный, тёплый, мой. Мой Зая.
– Ты же не пытался покончить с собой, правда? Ты же не бросишь меня, Зая? Я так тебя люблю! – шептала я в ухо, баюкая тебя, как ребёнка.
Я легла на пол, прямо в пальто и ботинках. Ты сопел за пазухой. Я слышала гулкое биение сердца. Твоего или моего – не знаю.
Тускло светила лампа, за окном скрежетали шины, уютно грела батарея. Между ресницами затанцевали тени, и я закрыла глаза.
Проснулась я оттого, что ты чихал. Значит, всё-таки простудился.
Я села, опершись о кровать. Минутная стрелка дрогнула и задержалась на четверти первого. Огни за окном гасли и гасли… Мой маленький бог из фонарей сегодня был одноглазым.
На красном войлоке пальто серели комки пыли. По моей ноге полз шустрый жучок-кожеед. Я стряхнула его на паркет и погладила тебя по спинке. Ты тихонечко заурчал.
**
В субботу мы гуляли в Сосновке. Мои резиновые сапожки хлюпали по болотной слякоти, голые деревья беспомощно тянулись в белое небо. Ты пыхтел у меня под курткой, изредка высовывая мордочку и нюхая сырой воздух. Уже в четыре закат высветил верхушки сосен – таким же белым, как небо, унылым сиянием. Ты был под стать всей этой тоске – сонный, облезлый, неопределённого цвета, странной судьбы, ты затерялся бы среди этой тихой серости, как росточек чего-то путного среди плесени в горшке.
– Это не случайная метафора, Зая! – я щёлкнула тебя по носу перчаткой, и, кажется, ты улыбнулся. – Всё, что ты выращивал на подоконнике, кануло в Лету.
Ты любопытно повернул на меня морду и расширил свои тёмные глазищи.
– Да, Зая! Лучок мы с тобой слопали, а всё остальное… Я даже не знаю, что это было. Но сейчас там плесень и мошки. Ты уж прости, но землю я выкину…
Я не стала говорить, что забыла поливать твою рассаду. А когда вспомнила, бахнула в неё полбутыли воды за раз.
Мне очень не нравится, как изменилась наша жизнь. И дело даже не в том, что теперь мне приходится по вечерам плестись в супермаркет и тащить домой тяжеленные сумки. Хотя кого я обманываю? Именно в этом. А ещё в том, что я пляшу на кухне до девяти вечера, чтобы сварганить себе что-то посытнее яичницы, а тебе настрогать корнеплодов и вычесать шерсть. Потом вымыть – руки, расчёску, посуду, плиту, пол, снова руки.
– Мне тебя не хватает, Зая! – я присела на корточки у какого-то корявого куста и посадила тебя на гнилую бурую листву. Ты скукожился и посмотрел на меня недоумённо. Я принялась ломать сухие ветки и складывать их в рюкзак. Твой огромный походный рюкзак цвета хаки, который придавливал меня, как панцирь. – Я так скучаю по тебе, Зая! Помнишь, как мы гуляли тут весной… Какое солнышко светило! Пахло так сладко! Я скучаю…
Я взглянула на тебя. Ты мелко трясся.
– Зая, тебе холодно? – я, правда, удивилась. – У тебя же шерсть!
Я опрокинула рюкзак и положила тебя внутрь, на ветки. Твои круглые влажные глаза беспомощно блеснули из темноты.
– А ты по себе скучаешь, Зая? – я продолжила ломать сучья. – По коже, по росту, по голосу? М-м? Или уже привык? – я швырнула в рюкзак ещё веток и, похоже, хлестнула тебя по морде. Что-то дёрнулось во тьме. – Прости… Может, ты мечтаешь о капучино с корицей? Или о свиных ушках в кляре? Наверное, ты хочешь позадротить в свои стрелялки…