— Спасибо.
Ноль? Завтрак — ноль? Без завтрака? Завтрак — о. Завтрак-круг? Тарелка?
Господи. Завтра к 0. Завтра к нулевому.
— Спасибо! Большое-большое спасибо…
— Ирина Владимировна.
— Ирина Владимировна!
Стояла в своем черном пальто на крылечке ателье.
За полтора месяца Настя ни разу не пришла первой. Это была настолько невероятная, невозможная картина, что Юра даже не пытался себе представить, где она могла бы стоять, если бы вдруг пришла. Оказывается, на крылечке.
— Ты все-таки понял!
— Не буду говорить тебе, кто помог. Настя! Шуточки с интегралами?
— Настя…Знаешь, Настя — это как будто никакого имени. Настройка по умолчанию. Мне нравится Вера, Надя, ну или хотя бы Нина. Это…такой правильный вес, понимаешь? Тяжелое, но в хорошем смысле.
— Понимаю. Мне тоже такие имена нравятся, но твое все же больше. Настя. А что у тебя нулевым?
— Что угодно. Снег. Декабрь. Шуточки с интегралами. Обожаю просыпаться затемно.
— Правда?
— Почему нет?
— Ты говорила, что нет. Кто тебя укусил? Может, и холода полюбила?
Всегда любила на самом деле.
— Варежки мои хочешь?
— Давай одну, а остальные руки по карманам.
Надела — серую, шерстяную, сантиметра на три длиннее, чем нужно. И взяла — сама — за руку.
Конечно же, на Энгельса ни души. Даже собаки молчат сегодня.
— Помнишь, ты говорила, что собираешься жить в Москве?
— Разве что учиться. Всю жизнь — точно нет. Я хочу маленький домик со своим садом. Яблони, вишни, смородина. Летом сушить платья на веревочке, свои и детские. Зимой выбегать на минутку не одеваясь. Наряжать во дворе живую елку. Хотя внутри тоже хочется елку, что делать?
— Можно несколько веточек поставить в воду, пахнуть будет не меньше. Или брать в горшочке, а потом на улицу пересаживать.
— И лет за двадцать получим хвойный лес во дворе.
— Не обязательно же во двор.
— Так это как раз хорошо! Все эти елки будем украшать. Представляешь, целый лес нарядных елок! На каждой гирлянда из флажков.
— И звезда сверху.
— Обязательно. У вас много елочных игрушек?
— Немало. Но все новые, старые в бабушкином доме остались. Заберу потом, если доживут. Там Дед Мороз со Снегуркой, внутри ватные. Сам их в газеты заворачивал, но все равно, наверное, отсырели. А стеклу-то ничего не сделается.
— Расскажи про бабушку?
Настя никогда не просила рассказывать про бабушку, да вообще ничего не просила рассказывать. И слушала вполуха. И не цитировала поэтов, и уж точно не задумывалась о том, где будет сушить детские платья. Настя не оставляла шифров на снегу, и ей еще три года до такой математики. Может, сегодня она захочет отменить двухминутный интервал?
Дошли до конца забора, Настя остановилась и улыбнулась.
— Ты первый. Если хочешь, в понедельник тоже давай к нулевому. Во вторник тоже. И вообще каждый день.
Странно. У ателье встретились в шесть пятьдесят пять. Нигде не останавливались. Даже если шли медленнее, чем обычно — минут пять можно прибавить, в крайнем случае десять. Но часы над раздевалкой показывали почти половину девятого! Юра закинул куртку, быстро переобулся и влетел в кабинет за несколько секунд до звонка.
В понедельник было так холодно, что младшим классам отменили уроки. Обычно в такую погоду замерзают трубы, встает транспорт и вообще город ведет себя так, будто грянули первые морозы за всю его почти тысячелетнюю историю. И так каждый год. Для Юры это любимое время, особенно если не ближе к весне, а вот так, до праздников. Мама вчера испекла какой-то новый рождественский пирог, запах чувствовался с первого этажа. Как же здорово, когда заходишь в подъезд, а там вкусно пахнет именно из твоей квартиры. Какая же радость — живая елка, хоть и с шарами из пластмассы. Какое чудо — три новых книги, какое счастье — биология.
Пирог был аккуратно завернут в бумагу, заботливо уложен в пакет и передан на чаепитие в девятнадцатый-штрих.
— Прочитала за выходные твою Смиллу. Ладно, так и быть, не чернуха. Но какая же нудятина, Юрик.
Левая рука мерзла даже в кармане.
Без десяти восемь. К первому.