— Нет, бабушка, ну что ты ей-богу! Я же не дурочка какая, — оскорбилась напоказ Таня.
А Костика все не было и не было… Таня прислушивалась к каждому стуку за воротами. Вот уже и обед: Татьяна помогала бабушке накрывать на стол, наливать суп с лапшой по тарелкам. Сегодня было воскресенье, пришли гости: соседи с внучками. Они были помладше Тани: 8-летняя Катя, черноглазая и смуглая, и 7-летняя Оля, больше похожая на Герду из «Снежной королевы». «Нет, они скорее как Розочка с Беляночкой», — решила Таня.
После обеда девочки пошли на двор: Катя предложила поиграть в магазин. Таня согласилась: все равно день потерян, какая разница, чем заниматься…
Следующее утро было серое, туманное. Дождь бормотал что-то уютное и невнятное, и Таня уснула так крепко, что не услышала, как камушек стукнул в стекло. Тогда крепкий кулак требовательно заколотил в окно ее комнаты. Танюшка подскочила, открыла: «Ты что?! С ума сошел — весь дом перебудишь!»
Быстренько оделась, схватила дождевик, напялила резиновые сапоги — и тихонечко выскользнула из дома. Костик захватил просторный отцовский плащ-палатку: под него легко поместились кроме них еще бы парочка-троечка таких же подростков.
Они хлюпали по лужам, вдыхали пьянящий запах мокрой травы. Наконец остановились: Таня набросилась на Костика, пытаясь попеременно то задушить его в объятьях, то переломать его торчащие ребра. Костька мужественно терпел и то, и другое, тем более что руки у девочки были малосильными и все ее манипуляции были для паренька, с начальной школы занимающегося карате, как слону дробина.
— Ах ты образина! — кричала Танька, злая и растрепанная. — Мерзкая обормотина! Опарыш недокормленный! Ты же обещал! Я же тебя, червяка безмозглого, ждала весь день! Как же ты мог не сдержать свое слово?! Обманщик, фашист!
— Ну все, Танька, кончай истерику, — сказал Костик так, что Таня и на самом деле затихла, только временами всхлипывая и еще крепче прижимаясь к нему. Они уселись на мокрую корягу, закутавшись в плащ: так было уютно и тепло.
— А ты что без меня делала? — спросил Костя как бы между прочим.
— Со скуки помирала, — ответила Таня. — Приходили Катя с Леной — соседские внучки, знаешь их?
— И чем вы занимались?
— В магазин играли, — ответила Таня и закатила глаза, показывая, что она о них думает. Ну не будет же она рассказывать Косте, что все было не так уж плохо и ей даже понравилось играть с девчонками! Этого преступления он может ей и не простить.
Костик фыркнул.
— Тоже мне занятие! Детский сад, штаны на лямках. А еще что делали?
— А еще мы в «чепуху» играли! Знаешь: пишут ответы на вопросы по очереди и заворачивают бумажку, иногда очень весело выходит! Потом мы песни переделывали — вот умора!
Таня завела:
тут она взглянула на Костика — и осеклась. Тот сидел с очень сердитым видом, глаза его сверкали.
— Смотрю, тебе было без меня очень даже неплохо! Веселилась, совсем не скучала. Может, мне и завтра не приходить? — произнес он каким-то противным незнакомым голосом.
— Костик, ты чего? — просительно сказала Таня и погладила его по руке. — Да сдались мне эти девчонки — плюнуть и растереть. Пусть вообще больше никогда не приходят! Видеть их не желаю! Так бабуле и скажу!
Костик что-то буркнул в ответ, но видно было, что он смягчился. Таня замолчала: дождь продолжал нашептывать свои малопонятные истории. Ее вдруг больно пронзила мысль, что уже последняя неделя августа. Скоро конец их летней вольнице. Больше всего Таня ненавидела осень. Во-первых, осенью начиналась школа. Будь Танина воля, она бы давно уже подложила взрывные заряды во все школьные здания города и 31 августа нажала кнопку. Всё бы взлетело на воздух: вот было бы здорово! Дети наконец получили долгожданную свободу от этой скуки: бесконечных гипотенуз, меридианов, молей, джоулей, местоимений, окончаний и ямбов с анафорами. Все то, чему учили в школе, казалось Татьяне мертвым, бессмысленным и бесполезным. Еще и длилась учеба так невыносимо долго! Каждое школьное утро Таня садилась за парту, медленно доставала тетрадки, пенал, учебники и думала, как же несправедливо терять здесь время зря, будто она отбывает наказание в местах не столь отдаленных за то, чего не совершала. И срок ее никак не заканчивается. Ведь впереди еще нескончаемая зима: темная, грязная, серая и холодная. И никакой новый год не исправит ситуацию. Таня была уверена: вся зима должна быть одними большими каникулами, чтобы можно было, пока холодно, залезть под шерстяное одеяло с книжкой и чашкой чая и как-то пережить это невыносимое время года. Вот это ощущение, что весна никогда не придет, но как раз тогда, когда положение казалось особо безнадежным, вдруг начиналась капель, птицы распевали громко и задорно, солнце светило по-особому, дул весенний ветер, который ни с чем не спутаешь. Таня нетерпеливо выглядывала в окно: когда же, когда стает снег, появится первая зелень. Когда приблизится то, чего она так долго ждет: смеющееся, щедрое, всепрощающее лето. Когда она поедет к бабушке в деревню, где будет целыми днями носиться по лесам и плавать в речке, а главное — будет вместе с Костиком. Никто ей не нужен, кроме него. Она безумно по нему скучала весь год; единственное, что помогало ей переносить школьную неволю — воспоминания об их инопланетных приключениях.