— Ясно, — леди Диана вздохнула. — Что дальше?
— Ну, мы потом в кафе встретились, мороженое ели. Потом еще гулять ходили после школы. Ну, вот.
— Ясно. Мороженое. А рюкзак ты для мороженого приготовила? Джульетта, почему мне все надо из тебя вытягивать?
Джульетта почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы.
— Мам, я знала, что вы не согласитесь. И что его родители тоже не согласятся.
— И?
— И мы решили тайно обручиться!
— И все?
— Все!
— Какие же вы идиоты, — вздохнула леди Диана — Джульетта, объясни мне только одну вещь: почему ты ничего не сказала об этом мне? Я не понимаю, Джули, прости. Он тебе угрожал?
— Да ты, что, мам! — от возмущения у Джульетты высохли слезы. — Мы решили, что хотим быть вместе! Мы… мы любим друг друга!
— Отлично, сказал мать, и было понятно, что это не отлично, а ужасно. — Это любовь. Я, наверное, ничего не понимаю в любви. Ты хотела тайно выйти замуж? Как ты себе представляла дальнейшую жизнь с ним?
— Ну…замялась Джульетта.
— Ясно. Ты не представляла.
— Я думала, мы поженимся. Будем жить вместе.
— А как, Джули? Ты в курсе наших отношений? Ты знаешь, что, хотя мы открыто не враждуем, но не пересекаемся?
— Ну может же быть дружба?
— С этими скользкими тварями? Прости, Джули, если честно — не представляю. Мне все время кажется, что они готовы нас сожрать.
— Ромео не такой, — упрямо сказал Джульетта.
— Ромео, может, и не такой, — примирительно сказала мать. — Но он — Монтекки. Он будет таким. Они никогда не примут тебя, Джули. А у нас не примут его. Вы были бы изгоями. А что еще хуже — вы бы поссорили весь город. Все, кто сейчас поддерживает дружбу с другой стороной — все они будут вынуждены стать врагами.
— Мы думали, наоборот, сможем всех подружить, — пробормотала Джульетта.
— Нет, Джули. Вы бы только нас рассорили. Ну и потом, тебе еще два года учиться, потом университет, а там можно будет и о замужестве подумать. Ты же хочешь учиться?
— Ну да, конечно, — согласилась Джульетта.
— У тебя еще очень много времени для решения, Джули, — примирительно сказала мать. — Побудьте пока друзьями. Узнайте друг друга получше. Не надо решать ничего сейчас. Ладно? — она легко погладила Джульетту по волосам.
— Да, мама, — согласилась со вздохом Джульетта.
— Вот и славно. А пока собирайся, съездим в кафе, съедим по мороженому.
Леди Диана оставила Джульетту с двойной порцией шоколадного с малиной, зашла за колонну джелатерии, достала мобильник и набрала номер.
— Это я, — сказала она.
— Как прошло? — пророкотали на другом конце трубки.
— Моя дочь очень разумная девочка, — сдержанно сказала леди Диана. — Я не думаю, что нужны радикальные меры. Пусть дружат, пусть встречаются, общаются. Под присмотром, конечно. Со временем сами друг другу надоедят.
— Не соглашусь, — ответил синьор Монтекки. — Хоть и говорят, что у нас холодная кровь, на деле у нас все вспыльчивые, упрямые. Ломать надо, пока молодые и слушаются родителей — потом не перешибешь, такой уж у нас характер.
— Как пожелаете, — равнодушно сказала леди Диана. — Не могу судить о ваших методах воспитания. Всего доброго.
«Змея подколодная», — пробормотала она, повесив трубку.
— Мерзкая обезьяна, — прорычал Монтекки, слушая гудки и постукивая по телефону большим загнутым когтем первого пальца. — Методы воспитания. В леса бы вас снова загнать, твари.
Он швырнул телефон и пошел, неловко качая зеленым хвостом, на солнечную террасу — тяжело ему давалась жизнь в Вероне, слишком много воды, слишком много плесени. Ничего, вот поставит на ноги младших, включит их в дело и вернется в Магриб, в белые пески, на солнышко.
Брат Лоренцо сидел перед экраном компьютера, набирая отчет о последнем деле в Вероне. В последние годы он плохо переносил длительные вылазки на сушу — мучила одышка, ноги бегали хуже, чем тысячу лет назад, а главное, ему надоели все эти однотипные истории. Ну почему эти земляне не придумают какой-то другой сюжет для вражды — нет, все борьба за власть, за деньги, за любовь. Почему не за полеты к звездам, например? Все-таки эта ярко выраженная индивидуальность не так уж и привлекательна. Но мы не выбираем вид, напомнил себе отец Лоренцо, не выбираем, кем быть, и наверное, это к лучшему — будь его воля, он бы выбрал быть дельфином.