В тот день, как только я пришла после уроков к Твайсу, в наш кабинет вдруг зашла Джульетта вместе с заучем. Пока завуч молчаливо стояла в дверях, как в футбольных воротах, Джульетта начала вкрадчиво спрашивать, «что тут делает Оля Тарасова». Узнав про первое декабря и регион, она стала медленно надвигаться на Твайса:
— Позвольте, Олег Иванович, как же так?! (Два шажка, улыбка.) Первого декабря Оля никак не может (еще два шажка, еще улыбка), она выступает в гуманитарной сборной школы!
Тут откуда-то появились и другие учителя. Твайс заерзал, занервничал и вдруг рванул к дверям. Но завуч грудью стояла в проходе, левый фланг защищал физик, правый — физрук.
Дальше всё было как в тумане. Твайс бился, как раненая птица, пытаясь выскочить в коридор, а они хватали его за руки. Я плакала и кричала: «Не трогайте его! Он самый лучший! Ненавижу вашу литературу!» или что-то такое. Географичка крепко держала меня и всё повторяла: «Оля, дурочка ты моя, успокойся, мы тебе всё объясним».
И тут случилось что-то страшное: Твайс отшатнулся к интерактивной доске, ухватился за два своих окольцованных пальца и вдруг… откинул их, как крышку шкатулки. Внутри под ними торчали два штыря, которые Твайс с размаху воткнул в розетку возле доски.
Я заорала и упала в обморок.
Падая, я успела услышать, торжествующий крик Джульетты:
— Розетка обесточена! Финита ля комедия, Олег Иванович!
В клинику неврозов ко мне, кроме родителей, пускали только Джульетту. И то через месяц, когда я окрепла и доктора разрешили говорить со мной о «травмирующей ситуации».
Тогда Джульетта Гамлетовна всё и рассказала.
Оказывается, наш Твайс — новейшая модель бионических роботов, сбежавших год назад из подпольной Уханьской лаборатории. Они распространяются по миру с бешеной скоростью, потому что умеют конструировать себе подобных. В каждой стране они создают экземпляры, способные говорить и выглядеть как местные жители. Их цель — захват власти во всем мире. Они четко и эффективно мыслят, легко подчиняют себе других и входят во властные структуры, незаметно выживая людей. Единственная помеха на их пути — гуманитарии. Поведение гуманитариев для них нелогично, непредсказуемо и потому представляет опасность на пути к мировому господству. Так что цель бионических роботов — уничтожить всех гуманитариев на планете. Интерполу удалось обезвредить только одиннадцать человек, хотя предполагают, что в мире таких роботов уже тысячи. Их девиз — «Битва до последнего гуманитария». Уничтожают они не физически, а просто шаг за шагом меняют генофонд человечества: внедряются в школы, выявляют ярко выраженных гуманитариев и постепенно, используя приемы жесткого китайского гипноза, делают из них математиков и айтишников.
Я слушала — и не верила. Сами собой из глаз текли слезы.
— Джульетта Гамлетовна, почему вы мне раньше не сказали?
— Мы сомневались, Оля. Нам нужны были доказательства. Нужно было заманить его в ловушку.
— А я, значит, была наживкой… Но я не могла спутать робота с человеком, понимаете?! Джульетта Гамлетовна, он был такой романтичный, робот так не умеет! Он каждую перемену деревьями в окне любовался!
— Видишь ли, Оля, даже для роботов последнего поколения работа с детьми очень энергозатратна. А у окна в коридоре есть розетка. Каждую перемену этот «Олег Иванович» подзаряжался. Вообще-то в лобной части у него солнечная батарея, поэтому в ясные дни он питался от солнца. А уж в пасмурные — по старинке, от розетки: вставит незаметно два пальца — и вперед. Бедная моя, сколько ты пережила! Но теперь всё это позади.
В общем, я всё это действительно пережила и, кажется, не чокнулась.
Еще через месяц я вернулась в школу. Вместо Твайса математику вела теперь скучная тетка в очках. Но мне все равно, меня от математики освободили и вообще очень берегли.
Постепенно ко мне вернулись стихи. Джульетта Гамлетовна была со мной так ласкова, разве что конфетами не кормила.
В тот день на урок литературы Джульетта сильно опоздала. Когда она вошла, мы сразу почувствовали, что она чем-то ужасно расстроена. Её как будто подменили. Она села за свой стол, уткнулась в журнал — и вдруг вместо того, чтобы обсуждать современный английский роман, стала вызывать нас по алфавиту читать наизусть «Письмо Татьяны к Онегину». Мы переглядывались и ничего не понимали.
После второго «Письма» мы все уже подыхали от скуки. А после третьего я не выдержала:
— Джульетта Гамлетовна, а как же неделя английского романа?