И тут она сказала каким-то тихим безразличным голосом:
— Да зачем вам это? Вам и отдыхать-то некогда. Когда вам толстые книги читать?..
И посмотрела мне в глаза странным долгим взглядом.
Мария Киппари. Пугачевская сказка
— Шевели багетами, Манефа! А то опоздаешь, и тебя твой Пугачев бросит.
И заржал на всю улицу, дебил.
Манефа шла, вяло переставляя ноги. Живший с ней в одном доме дебил Стрелков усвистал, игриво ткнув ее пальцем.
Начало марта выдалось на редкость ярким. Оранжевое солнце сжирало сугробы. Они истаивали, не успев прогоркнуть. Ослепшая Манефа загребала кроссовками хрусткую гречку из гравия и льда, безнадежно глядя в спину дебилу Стрелкову.
На первой паре предстояло эссе. Манефа ненавидела их всей душой. Когда сам пишешь — еще ничего. А когда ведёшь — сиди два часа да на рожи пялься.
И кто придумал эту реформу образования? Наверное, такой же дебил, как Стрелков — легкий, стремительный умница, лидер во всем, пример каждому.
Манефа в класс вошла со звонком. У окна пунцовая Серко, секретарша из мэрии, хихикая, отбирала планшет у соседа по парте — строителя из СМУ-1.
— Итак, эссе. Вспомните, как мы с вами разбирали… Лесин! После урока верну, — говорила Манефа, взяв скучный взрослый тон и по пути отбирая ай-тор у директора юридического центра Лесина. — А разбирали мы, что с главным оппозиционером страны дружбу водить ни один дурак не откажется, прикольно же. Что Швабрин просто буэ. Что Гринев с Пугачевым (она споткнулась на фамилии) могли бы вместе мутить. Что Маша Миронова не але. И не забывайте сказку про ворона и орла.
Взрослики бодро затоптались пальцами в планшетах. Манефа скучала.
Со школами для детей давно все ясно — терпи да учись. Но когда завели первые пары для взросликов — тут многие взвыли.
Кто-то наотрез отказывался вести уроки у тех, «кому за тридцать». Манефе, наоборот, понравилось. Сидят такие в галстуках, вникают. Вопросы даже задают. Не так и сложно было: прошел тему в своем классе — даешь ее взросликам. Готовиться специально почти не приходилось.
Но взвыли не только Манефины сверстники. Сами взрослики тоже сопротивлялись реформе, как могли.
Кто-то откровенно спал, дожидаясь звонка, другие прогуливали. Этих Манефа не уважала и даже заносить в журнал директору брезговала. Но были и те, кто всерьез пытался понять, что у детей в головах.
Ее взрослики уже разобрали тему «Капитанская дочка» А.С.Пушкина глазами подростка». Оставалось написать эссе и можно было переходить к «Мцыри», который сам ни фига не знает, чего хочет. Примерно, как любой подросток.
Сложно объяснить взросликам, что у тебя в голове, но Манефа старалась. Назвался шампиньоном — полезай в ридикюль, так папан говорит. А когда Манефе директор грамоту выдал, папан позволил покраситься в лиловый, как в клипе «Gfriend».
Детство на ее уроках ученики вспоминали охотно. Дебил из минобраза явно добивался именно такого эффекта. Чтобы взрослые вспомнили о том, что когда-то были детьми. Полюбили их что ли. Захотели.
Еще лет десять назад страна попросту вымирала. Но культ индивидуальности и карьеризма удалось преодолеть.
Поначалу никто не понимал, как это работает. Но энергичный министр реформу пробил, и жизнь, действительно, начала меняться. Взрослики, отсидев с утра пару, работать шли веселей, на детей смотрели с одобрением, к себе относились легкомысленней. Наметился всплеск рождаемости.
Настроение в стране царило весеннее. Манефа томилась пубертатом вместе со страной. А тут еще эта трилогия о птицах всю душу вымотала.
Пугачевская сказка про ворона и орла не давала Манефе покоя давно. Сборник Пушкина ей подарили, когда она пошла в первый класс. С тех пор всюду ей мерещились птицы, всех делила Манефа по принципу ворона и орла.
После новогодних она скачала с облака неизвестно откуда взявшуюся там «Зимовейскую мглу». Открыла ее — и пропала. Последний раз она так рыдала над книгой летом прошлого года, когда заглотила найденную на даче «Хижину дяди Тома», неуловимо пахшую плесенью и грушами. Там было про негров, которых — можно или нельзя так называть — непонятно. Одна училка аргументированно говорила что можно, другая — что нет. Обе были ужасно прогрессивные, но каждая в свою сторону.
Вечерами Манефа погружалась во «Мглу», как в теплую ванну. История вековечной вражды птичьих кланов будоражила, как пузырьки джакузи. Манефа была на стороне Орлов, у которых мутки мутил Зимовейский Отступник, вечно юный и одинокий герой с неодолимой тоской на сердце по таинственно потерянной принцессе Грёзе. С лиловыми, кстати, волосами.