— Зачем вы смеётесь? Подождите… что такое? Я что-то не то сказал? Я напугал вас?
— Извините, — с трудом выговорила Марик, давя нервный смех. — Вы очень похожи…
— На моего брата. Да, он в вашей школе. Мы учимся в разных, нас нарочно отдали не вместе. Чтоб мы социализировались, не мешая друг дру… Да не смейтесь вы! Меня зовут Ян.
Марик кивнула, глотая смех. Сбиваясь и волнуясь, Ян объяснил, что девушка не берёт трубку, охранник прогоняет, потому что посторонние в школе и без пропуска нельзя, а просить его, так вся школа узнает… И брат узнает, а он не должен, потому что ему тоже нравится одна девчо… одна девушка…
— Из вашей школы? — не успев подумать головой, спросила Марик.
— Нет, из вашей. Одноклассница вроде. Но он мне не рассказывает, а я ему. У нас не принято обсуждать девчо… Куда вы? Подождите… Имя!..
— Я знаю! — Марик снова хохотала, бежала и радостно плакала.
К пятому этажу она отряхнулась от слёз, прицельно обнаружила Клару под гастролирующим фикусом и великодушно, не томя, объявила, что всё про неё знает и на крыльце её ждёт сумасшедший поклонник.
— Он примёрз к перилам, бессовестная, а ты телефон не берёшь! — но Клара уже неслась вниз по лестнице, а навстречу ей поднимался Марк в белом костюме и смотрел на Марика счастливыми глазами.
— Что вы пропадаете всё время? — сказал он. — Сначала ты, потом Кларка, я тебя полчаса ищу. И теперь бежит, как ненормальная. Ты её напугала, что ли? Подожди, ты-то куда?
— Я… никуда, — спохватилась Марик. — Ты чего меня искал?
— Я… а там проголосовали уже, — неопределённо отозвался Марк. — Вы лучший номер, кстати.
— Я думала — ты, — неубедительно удивилась Марик.
— Да ладно! И сравнивать смешно. Ты в образе по-настоящему, я же вижу. Тебя бы к нам в студию! Нет, правда. Мы во дворце культуры, по пятницам… Тебе бы понравилось! «Любите ли вы театр, как люблю его я!» — меня брат постоянно дразнит…
— У тебя есть брат? — убедительно удивилась Марик. — Старший? Он тоже в студии?
— Нет, он с филологическим уклоном. Олимпиады, всё такое.
— А что ты никогда не говорил про него?
— Не знаю… не спрашивал никто. Нас родители нарочно по разным школам… ну, чтоб мы друг другу не мешали развиваться. «Яник и Марик», мы близнецы. Да что ты хохочешь, Гретхен?
— Я не Гретхен, — сказала Марик. — Ты вот тоже не спрашивал. А у меня другое имя. Мы с тобой тёзки!
Ирина Нильсен. Вальс дождя
Я иду по коридору быстрым шагом, едва сдерживаясь, чтобы не побежать. Кабинет математики, женский туалет, кабинет истории, спуск на лестницу. Я заворачиваю за угол и врезаюсь в толпу галдящих пятиклашек.
— Смотри, куда идешь!
Я сильнее сжимаю кулак, и ключ врезается в ладонь. Только бы подошел! Кабинет физики, кабинет химии и наконец черная табличка на двери: кабинет директора. Сердце колотится так, словно я только что пробежал кросс. Стучу. Громко, несколько раз. Тишина. Дергаю за ручку. Заперто. Оглядываюсь по сторонам: никто не смотрит? Достаю ключ и вставляю в замочную скважину.
Пальцы вспотели и скользят, и мне приходится вытереть их об штаны. От волнения я не могу понять, в какую сторону поворачивать. Кажется, я копаюсь так долго, что уже вся школа знает, что я задумал, но наконец в замке что-то щелкает, я толкаю дверь и вхожу.
В кабинете прохладно и тихо. Вдоль стен — шкафы с какими-то папками, на столе баночка с ручками и цветок в горшке. Черный кожаный стул на колесиках отодвинут и повернут в сторону. Я провожу рукой по спинке — пожалуйста, ну хоть один волосок! Но спинка гладкая и идеально чистая, словно после каждого использования ее моют с мылом.
Может, у нее есть расческа? Я открываю один за другим ящики стола. Бумаги, папки, коробка со скрепками, степлер и прочая дребедень. Да как же так? Провожу рукой по столу — опять ничего. Опускаюсь на колени и шарю по полу. Неужели она за весь день не обронила ни волоска?
В этот момент щелкает замок, и в дверном проеме появляется пара лаковых туфель. Вернулась! Я мгновенно заползаю под стол, стараясь не издать ни звука, и замираю. Вслед за туфлями входят ботинки.
— Маргарита Семеновна, я все понимаю, но они и так ничего не делают. А если мы объявим о дискотеке, они вообще учиться перестанут.
— И все-таки мы всегда на восьмое марта…
— Вы результаты среза знаний видели? Они русский язык хуже всех по району сдали. А ваш восьмой «Б» — это вообще.