— Бабуль, какой немец?! Там человек. Он идти не может.
Федю вдруг осенило:
— Это раненый! Ты скажи, это где? Мы помощь позовем.
Баб Мила подняла очки и взяла Шар в дрожащие руки.
Потом она прикрыла глаза и запела что-то вполголоса про леса и столбы. Федя решил уже, что ничего не получится, но тут она открыла глаза:
— Теперь можно и рассказать, — она положила Шар на колени и слегка погладила его пальцами. — Витя ведь меня в этом шаре сперва увидел.
— Витя — это мой прадед, — шепнул Федя Кире и кивнул на фото в рамочке посреди стола.
— Я медсестрой в отряде была. И вот принесли его к нам, раненого. Я ему там промываю, рану обрабатываю, а он вдруг посмотрел на меня так, улыбнулся и говорит: «А я знаю тебя. Видел, как ты букет собирала». Ну, какой там букет, не до букетов тогда было. Но, действительно, ходила я подорожник рвать. А что делать, медика́ментов нет, как хочешь, так и выкручивайся, вот меня и послали. Бредит, думаю. Хотя ранен-то несильно. Вот, кокетничает еще, говорит, платочек на тебе был, голубой с ромашками.
Федя помнил этот платочек с ромашками на фотографии, еще довоенной. Не знал только, что платок голубой — фотография была черно-белой.
— А он мне потом-то показал этот Шар и рассказал, как они у немцев его забрали. У них там целая система была, шпионили они так. А Витя и товарищ его систему эту раскрыли. Им даже орден дали потом, — бабуня откинулась в кресле и прикрыла глаза.
Федя слышал, что с прадедом прабабушка познакомилась на фронте, но подробностей не знал.
— А Шар у него оставался для наблюдений. И вот подлечили его, он дальше в свою часть должен был ехать. А у нас там любовь уже, а тут опять расставаться, да еще неизвестно, увидимся ли. Ну, тут он мне тайну свою раскрыл и место это показал, и говорит, приходи сюда почаще, пока вы здесь, я хоть посмотрю на тебя. Но и мы недолго задержались. А как нам уходить, я там на березу свой платок и привязала. Витя говорит, долго он там висел. А после, как закончилась…
— Ты там была?! Так где это, бабунь. В России хоть?
— Да, по Смоленской дороге, под Ельней. Там деревня неподалеку была. Сейчас, как она… Жегло… нет, Шарапово, вот как называлась. Да вот тут и координаты есть, — она перевернула шар и показала на цифры внизу.
— Людмила Федоровна, можно? — папа протянул руку за Шаром. Он успел побриться и выглядел уже даже прилично.
Тут у Киры в кармане зазвонил телефон. Он вышла в прихожую. Федя взял тихонько фальшивый шар со стола и вышел за ней.
— Я пойду, там все уже на ушах стоят. Ты потом расскажи, как там… Я правда ничего не делала, ну, с шаром этим.
— Ага, — Федя вышел за ней на лестницу. — С наступающим! — он достал из кармана шар и протянул ей.
— Ой, спасибо! — Кира взяла шар со снеговиком и слегка встряхнула.
— Это конечно не то, так, ерунда, — сказал Федя смущенно. — Тут ничего не происходит.
— Зато никто не припрется без приглашения. Знаешь, как я испугалась!
— Представляю.
— Ладно. Давай! — Кира пошла вниз по лестнице, но вдруг обернулась: — А хочешь, выходи с нами фейерверки запускать. На Новый год. У меня братец закупился.
— Ага! — закивал Федя.
Он закрыл дверь и немного постоял в прихожей. Было слышно, как папа говорит с кем-то по телефону официальным голосом, наверное, в службу спасения звонит. Федя подумал, что теперь он уже не на минус пятидесятом, а на плюс тридцать третьем этаже.
Он прошел к баб Миле, родители все еще сидели там.
Человек в Шаре попробовал было подняться, но скривился от боли и неловко скатился с рюкзака. Он вынул оттуда что-то голубое.
— О, газовая горелка! — сказал папа. — Грамотно!
Федя вспомнил, что они такую брали в поход в прошлом году.
Человек достал маленький котелок, набил его снегом и поставил на огонь. Потом он опять сел на рюкзак, закутался в спальный мешок и отхлебнул что-то из маленькой фляжки.
— Вот на той березе платок мой висел, — сказала бабуня, — она тогда совсем тоненькая была.
Федя подумал, что бабуня помнит столько всего интересного. Надо просто ей задавать правильные вопросы, а не пытаться ей в сотый раз объяснить, какой сейчас год и в каком он классе. Сколько ей было лет тогда? Ну, шестнадцать-семнадцать. Чуть старше него.
Потом бабуня задремала в кресле. Мама пошла готовить обед. Уже почти стемнело, и тут в Шаре началось настоящее кино. Люди в оранжевых жилетах с собакой вышли на поляну. Они что-то говорили и махали руками. Потом пришли еще люди, человека подняли и положили на носилки. Кто-то взял рюкзак. Через пять минут поляна опустела. На снегу остались только потухшая горелка и котелок.