– Что ты там заметил?
– Да так, почудилось, – ответил Нури. – А собственно, зачем она, собака?
– Сейчас просто для забавы. Но я читал, собака – доброе и ласковое животное, когда-то она всегда сопутствовала человеку. Собака, лошадь, олень и другие звери. Потом машин становилось все больше, животных меньше. Когда мясо, молоко и многое другое стали синтезировать на биофабриках – нужда в животных отпала. – Олле помолчал и добавил: – Вообще-то твой вопрос нелеп, а мой ответ глуп. И собака, и муравей такие же жители Земли, как и мы с тобой, и имеют такое же право на жизнь…
День в лесу пролетел незаметно. Вечером, когда сиреневые сумерки выползли из кустов, трое сидели у маленького костра. Сатон долго возился с вентилем баллончика. Наконец огонек перестал шипеть, послышалось легкое потрескивание смолистых сучьев. Сатон удовлетворенно крякнул и, откинувшись, прислушался к комариному звону. На притихшем в туманной дымке озере раздалось и смолкло утиное кряканье.
Собаки, выдвинувшись из темноты, смотрели, как Нури помешивал пахучее варево в закопченном котелке. Потом Трезор лениво поднялся и приволок откуда-то кость. Он лег у костра, ухватил кость зубами и застыл, изредка помаргивая на огонек.
После ужина, когда Олле вымыл посуду и вернулся к костру, Сатон начал рассказывать.
– Не пойму, как мы умудрились подойти к нему настолько близко. Заяц сидел совсем рядом, у пенька. Он что-то жевал, и уши его казались красными, солнце просвечивало их насквозь. Он долго сидел, расставив широкие задние лапы, шевеля раздвоенной верхней губой. Затем он подпрыгнул, постучал по пню и стал кататься в траве. Потом отряхивался и умывался, приводя себя в порядок, приглаживал мех на боках и животе. Это было смешно и трогательно… Что ты так смотришь на меня, Нури? Дело не в том, что у зайца, на мой взгляд, излишне обширная программа. Меня восхитило отношение механиков-фаунистов к своему делу. По сути, заяц – автомат разового пользования, а как он тщательно сработан. Это тебе не цельнометаллический черт…
– А мы-то радовались земному раю, – со странной интонацией протянул Олле.
– Ты послушай дальше. Я подумал, что, если сразу выпущу пса, охоты уже не будет. Тогда я свистнул. Заяц сделал гигантский скачок и мгновенно исчез, как бы растворился в воздухе. Трезор присел, завыл по-дурному и кинулся в погоню. Я сначала шел на собачий крик, а потом махнул рукой и занялся сбором грибов. Трезор нашел меня через час. Он был без зайца, и из пасти у него валил пар – видно, перегрелись аккумуляторы…
Сатон пожевал травинку, наморщил лоб:
– Может, ты скажешь, Нури, в чем здесь дело? Собака должна поймать зайца, это предопределено программой.
Нури молчал. Олле с неподвижным лицом смотрел в костер, и в глазах его отражались желтые блики.
– Не знаю, зачем вам это понадобилось, мастер, – сказал наконец Нури. Губы его вздрагивали. – Я смутно догадывался: здесь что-то не то, когда собаки не спрятались от дождя, когда они синхронно, точно повторяя движения друг друга, отряхивались от воды.
– Ты не ответил на мой вопрос.
– Не знаю… Коэффициент надежности у пса, как и у прочих роботов этого класса, близок к единице, навряд ли он испортился. Игровая ситуация по программе обычна: поиск источника энергии. Собака ловит зайца и подзаряжается от его батарей. Тривиально!
– Стандартная программа – это мне известно. Ты уходишь от ответа. Заяц-то остался непойманным!
Олле потрогал пса.
– Заводной червяк – это еще так-сяк. Но механический барбос, кибер-заяц… Кому это надо?
– О чем ты, Олле?
– Я говорю, нехорошо это… А на твой вопрос, дед, полагаю, лучше Трезора никто не ответит.
Пес мотнул головой, кость откатилась в сторону. Внутри у пса что-то щелкнуло, и он сказал голосом подростка;
– У меня все в порядке. Неисправен заяц. Он бежал нелогично, вопреки программе. Я несколько раз рассчитывал координаты точки нашей с ним встречи и каждый раз ошибался, чего быть не должно. Когда в аккумуляторах закипел электролит, программа автоматически переключилась на поиски хозяина.
Нури слушал, машинально рассматривая кость. Заметил два углубления, армированных металлом, – сюда Трезор засовывал клыки. Вздохнул: проще было бы сменить аккумуляторы, чем каждый раз подзаряжать их. И корпус имитирован под кость не совсем удачно. Он положил батарейку возле собаки и сказал:
– Трезор ошибается, на мнение кибера в этом случае полагаться нельзя.
– Или неисправна собака, – проговорил Сатон, – или неисправен заяц. Третьего быть не может.
Олле глядел на огонек костра. Его фигура казалась бронзовой в мигающем свете.
– Третье может быть, – произнес он.
– Ты считаешь, что…
– Вот именно. Ведь мог же в Зоне уцелеть хотя бы один настоящий заяц. Или – перебежчик из другой зоны…
Прошло полгода. Олле сидел вечером за письменным столом и диктовал самопишущей машинке последнюю главу своего «Исследования мимики и жеста древних народов Средиземноморья». Помешал Нури. Он шумно ворвался в кабинет.
– Ты слышал?
Олле, вздохнув, выключил машинку.
– Что я должен слышать? Или забраковали твоего кибера?
Как раз сегодня Нури должен был сдавать приемочной комиссии действующую модель элегантного и молчаливого робота-парикмахера.
– Кибер-то принят, о чем говорить… Послушай, дед опять затевает что-то грандиозное. – Нури, торопясь, включил информатор.
«Повторяем последние известия. Совет Земли, рассмотрев предложение доктора Сатона, считает необходимым расширить деятельность Института Реставрации Природы. Намечено создание новых филиалов ИРП, в ведение которых передаются обширные территории и водные пространства по следующему списку… При отделениях ИРП будут организованы детские учреждения, ответственные за экологическое воспитание молодых граждан планеты Земля».