Феофанов обреченно опустил голову.
- Все… Конец…
Метрдотель, еще не понимая, что происходит, удивленно вращал глазами. Феофанов поднял голову и с мольбой посмотрел на Ломова.
- Ломов, что делать?
Ломов напряженно морщил лоб. Встрепенувшись, Феофанов придвинулся к Ломову вплотную.
- Слушай… Кто-то мне говорил, что у кошек мясо того… От заячьего не отличишь, - директор понизил голос. - Тут у нас в ресторане котов полно. Жирные! Может, мы их послу… Вместо зайцев?
Ломов, отшатнувшись в сторону, посмотрел на Феофанова, как на сумасшедшего.
- Ну, Вы даете! – Ломов возмущенно потряс головой. - Чтобы посол да не отличил? Да ежели он поймет, что ему принесли не зайца… Тогда не просто осрамимся. Скандал получится. Международный.
Едва не плача, Феофанов в отчаянье всплеснул руками.
- Что же делать-то? Что?
В глазах Синдяшкина мелькнуло созревшее решение. Он подскочил к стойке и решительно облокотился об нее.
- В зоопарк надо ехать. Вот что.
- В какой зоопарк?
- В московский. Тут недалеко. На машине смотаетесь мигом. Уж там-то зайцы должны быть откормленные!
- Точно! Надо в зоопарк, - сказал Ломов.
- А дадут они зайцев? – засомневался Феофанов.
- Ха! Куда они денутся! Вы же сами сказали: дело крайней политической важности.
Феофанов со злостью швырнул тощие заячьи тушки прямо на пол, повернулся к Метрдотелю и решительно махнул рукой.
- Поехали!
***
По вольеру зоопарка, обнесенному клеткой, бегало несколько жирных зайцев. У клетки стоял, заслонив своим телом дверь в вольер и широко раскинув в стороны руки, убеленный сединой профессор Самарский в очках, съехавших на самый кончик носа. Прижавшись к двери спиной, он с ненавистью смотрит на молодого директора зоопарка Валуева, Феофанова и метрдотеля, которые замерли напротив профессора полукругом. Повернувшись к Феофанову и Метрдотелю, директор зоопарка сердито кивнул на Самарского.
- Ну, и зам по науке мне достался! До чего ж непонятливый! До чего упрямый!
Валуев снова повернулся к Самарскому.
- Аристарх Венедиктович, прекратите ломать комедию! Отойдите от клетки! Я же при Вас звонил в горком партии. Спросил – дать в «Метрополь» зайцев? Сказали – дать! Дело крайней политической важности. Сами слышали!
Самарский прижался к двери вольера еще сильнее.
- Слышал! Но не отойду! Так скоро весь зоопарк сожрут! И медведей – если медвежатинки захочется… И лосей! И черепах на черепаший суп пустят!
Директор поморщился.
- Ну, не надо преувеличивать!
Теряя терпение, Феофанов крикнул Валуеву:
- Да кто здесь, в конце концов, директор – Вы или он?!
- Я, я, - устало сказал Валуев и простер руки к Самарскому. - Отойдите, профессор! Добром прошу! Все равно заберем.
Вцепившись пальцами в прутья клетки, Самарский выставил вперед впалую грудь.
- Только через мой труп!
Директор зоопарка тяжело вздохнул.
- Через труп не будем. Но силу применить придется. Уж не обессудьте…
Он обернулся к двум здоровенным подсобным рабочим в спецовках, стоящим у него за спиной. Молча махнул головой в сторону Самарского. Рабочие, засучив рукава и выставив перед собой руки с широко расставленными пальцами, обошли с двух сторон директора зоопарка, Феофанова и метрдотеля, а затем начали грозно надвигаться на Самарского. Самарский, вцепившись в прутья клетки еще сильнее, с ужасом наблюдал за их приближением. Когда рабочие подошли к нему вплотную, Самарский истошно завопил:
- Варвары!!!
***
В отдельном кабинете ресторана «Метрополь» за празднично накрытым столом восседали граф Вернер фон Шуленбург, его супруга, а также около десяти их гостей.
Дверь кабинета распахнулась. В него вошел метрдотель. Хорошо поставленным голосом он произнес по-немецки:
- Гебратене хазэ ауф берлин! (Заяц, жаренный по-берлински)
Шуленбург, его супруга и гости оживились.
Метрдотель отступил в сторону. В кабинет вплыл, как большой корабль, Ломов с подносом в высоко поднятой руке. Следом за ним вошел Синдяшкин еще с одним подносом. На подносах красовалось заказанное послом блюдо.
Шуленбург и гости восторженно захлопали в ладоши.
***
Недалеко от кинотеатра, утонувшего в вечерних сумерках, стоял Ваня. Озираясь вокруг и немного нервничая, он поглядывал на наручные часы. Увидев кого-то вдалеке, Ваня облегченно вздохнул и заулыбался.
К нему, тоже улыбаясь, подошла Варя - стройная, светловолосая ровесница Вани.
- Привет! – бросила Варя.
- Привет!
Оба смотрели друг на друга влюбленными глазами. Ваня потянулся губами к ее щеке, чтобы поцеловать, но Варя, отстранившись, стрельнула глазами по сторонам.
- Перестань. Люди же…
Ваня с сожалением вздохнул. Кивнул на здание кинотеатра.
- Ну что, пойдем?
Варя тряхнула челкой.
- Пошли!
Взявшись за руки, они направились к кинотеатру.
- На какой ряд билеты? – спросила Варя.
Ваня хитро улыбнулся.
- Будто не знаешь… Как всегда – на последний!
***
В полупустой пивной, за окнами которой было уже темно, устроились за круглым столиком усталые Ломов и Синдяшкин. Перед ними возвышались две кружки пива, а на аккуратно расстеленной газетке серебрилась чешуей сушеная вобла.
Синдяшкин взял кружку, поднес ее к губам и сделал большой глоток.
- Егорыч, может, пора о наших детках поговорить? Серьезно?
Ломов пожал плечами.
- Давай. У нас с тобой все серьезные разговоры - под пиво.
Синдяшкин поставил кружку на стол.
- Варя медучилище заканчивает, Ваня твой тоже на ногах стоит крепко. Встречаются третий год… Раз любят друг друга - давай их поженим! Он давно мылится. И она не против.
Ломов удивленно крякнул.
- Ванька что, ей уже предложение сделал?
- Да сделает! Оба только и ждут, когда им отцы отмашку дадут.
- Да, у обоих только отцы. Твоя бывшая, небось, уже и забыла, что у нее дочка есть. Как укатила со своим геологом… Семь лет назад…, - Ломов грустно улыбнулся. - Так больше носу и не казала. Даже не написала ни разу.
- Да Бог с ней! Не о ней сейчас разговор, - Синдяшкин пристально посмотрел на друга. - Ну, так что? Насчет Вани и Вари?
Ломов решительно махнул рукой.
- Ладно, раз такое дело… Осенью играем свадьбу!
***
Ломов с черпаком в руке и Синдяшкин замерли у плиты. За спинами поваров сгрудились еще несколько поваров. Перед стойкой для выдачи блюд столпилось около десяти официантов во главе с метрдотелем. Все мрачно и напряженно слушали голос наркома иностранных дел Молотова из радиоприемника на стене:
- Сегодня, в 4 часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну, атаковав нашу границу во многих местах и подвергнув бомбежке со своих самолетов наши города… Это неслыханное нападение на нашу страну, несмотря на наличие договора о ненападении между СССР и Германией, является беспримерным в истории цивилизованных народов… Уже после совершившегося нападения германский посол в Москве Шуленбург в 5 часов 30 минут утра сделал заявление мне, как народному комиссару иностранных дел, от имени своего правительства…
Глаза Ломова налились кровью. Он с ненавистью сжал в кулаке черпак, словно готовясь им кого-то ударить.
Голос Молотова звучал из приемника все жестче и жестче:
- В ответ на это мною от имени Советского правительства было заявлено, что тем самым фашистская Германия является нападающей стороной… Советским правительством дан приказ нашим войскам отбить нападение и изгнать германские войска с территории нашей родины… Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами!