…Соседская собачка схватила за брюки мальчонку. Немедленно перед хозяином болонки и матерью пострадавшего выросла статная фигура с кожаной папкой.
— Могу засвидетельствовать, — произнес он, — собака набросилась на ребенка и беспощадно его искусала.
— Что вы! — перебила мамаша, с огорчением поглядывая на свое рослое чадо. — Видела из окна, как мой сынок дергал беднягу за хвост и щелкал по носу. Вот собачка не выдержала и куснула за брючину.
Жаль, очень жаль, что вы не хотите оформить акт и передать в органы милиции, — пожурил Бунаковский. — В следующий раз, если эта болонка даже откусит кому-нибудь голову, ни за что не стану вмешиваться!
…Когда жильцы с третьего этажа были в доме отдыха, чуть подтекла батарея водяного отопления, и у хозяев квартиры, что жили под ними, на потолке появилось пятнышко.
— Рекомендую настоятельно, — произнес тут же появившийся Семен Евдокимович, — зафиксировать факт и сообщить о грубейшем нарушении правил общежития по месту работы.
— Их же дома не было. Да и живем мы в ладу, дружбе.
— Кумовство, либерализм, беспринципность!
…В очереди раздался тихий возглас: «Ну и разиня! У тебя, наверное, ранний склероз развивается». Бунаковский молниеносно пробрался в «голову* очереди и раскрыл папку:
— Давайте-ка, гражданка, зафиксируем, что этот гражданин в стиляжных очках оскорбил вас в публичном месте…
— Что вы такое говорите? — удивленно спросила женщина. — Этот гражданин — мой муж. Забыл дома деньги, а мы собирались купить дочке шубу.
— Во-первых, надо еще доказать, что вы члены одной семьи. Возможно, выгораживаете своего хахаля. А, во-вторых, и родного супруга полагается воспитывать…
Знакомые, соседи иногда увещевали Семена Евдокимовича:
— Перестаньте лезть в чужие дела и разжигать по пустякам страсти!
Человек с папкой сразу вспыхивал:
— Как это «в чужие»? Что я, эгоист, равнодушный субъект или беспринципный обыватель?
Читатель, вероятно, ждет от автора благополучной развязки: Бунаковский сам проштрафился, а добровольными свидетелями его неблаговидных поступков по счастливому стечению обстоятельств стали и автоинспектор, и мамаша шалуна, и все другие жильцы дома, которым надоел своими приставаниями Семен Евдокимович.
Хорошо бы закончить эту короткую историю именно так. Но нельзя. Может быть, кто-нибудь из знакомых и соседей Бунаковского знает про какие-то его нехорошие дела, но помалкивает. Не хочет ввязываться и связываться.
А Семен Евдокимович процветает и говорит с гордостью:
Быть свидетелем — не хобби, не пустое увлечение, а мое призвание! Ходил в свидетелях и буду ходить!
ЕГО ХОРОШО ЗНАЮТ
Попробуй, подступись к нашему новому снабженцу Павлу Макаровичу Осьминину! Поначалу думали, святой и беззащитный человек. А оказалось, совсем наоборот…
В конце первой же недели он отличился: с двухчасовым опозданием пришел на работу. Завхоза вызвал начальник отдела:
— Что случилось? Из-за вас сорвали отправку бригады ремонтников.
— Транспорт городской подвел. А сорвали, видимо, зря — незаменимых у нас нет…
— Почему вы так себя ведете?! Плохо начинаете!
— Торопитесь с выводами! — последовал ответ. — Меня знает начальник управления. — И, не попрощавшись, жертва троллейбусно-автобусных неурядиц вышла из кабинета.
Спустя месяц Павел Макарович перепутал накладные и взбудоражил жильцов большого общежития: вместо новых кроватей завез пуфики.
— Объяснения не нужны, — коротко сказал ему заместитель управляющего. — Придется объявить вам выговор.
— Зря пугаете! Меня хорошо знает руководитель главка. Вместе долго работали.
После паузы последовал вполне деликатный совет:
— Прошу все же в следующий раз быть внимательнее…
А через полгода Осьминин пришел на работу в стельку пьяный. На этот раз сам управляющий трестом немедля вызвал снабженца.
— Все ясно! Пишите заявление об уходе!
— Зачем оргвыводы? Между прочим, меня отлично знает наш первый замминистра…
Павел Макарович отделался выговором. Но по тресту пошла устойчивая молва: к снабженцу не подступишься — всюду у него есть рука.
Вот только непосредственный руководитель Осьминина — начальник отдела — решил проучить, как он выражался, «щитоносца»: послал письма — в управление, главк и министерство. Сообщил о том, что товарищ Осьминин П. М. очень плохо работает, безобразничает и непрестанно ссылается на высокие авторитеты, личные связи и т. д.
Вскоре пришли ответы от трех адресатов: все они действительно знают Осьминина. Один учился с ним когда-то в десятилетке и поведал, что «Павел, ныне Макарович, за леность и недисциплинированность исключен был из девятого класса». Второй работал с Осьмининым в одном районе и в самые сжатые сроки выпроводил его из горкомхоза за бездеятельность и бюрократизм. Третий тоже, оказалось, великолепно знаком с Павлом Макаровичем: в свое время разбирал его двадцать пятую «серебряную» жалобу о незаконном увольнении с «руководящего административно-снабженческо-распорядительно-хозяйственного поста». И оставил приказ в силе.
Когда снабженцу показали эти «входящие», он поскреб подбородок и преспокойно разъяснил:
А разве я обманул или что приврал? Все же они подтвердили, что знают меня…
НЕ ТОТ АССОРТИМЕНТ
Дела у диспетчера Моргулькина до того стали шатки, что потребовалось срочно сочинить повод для приглашения на семейный вечер непосредственных руководителей управления. Сообща с женой придумал: двадцать пять лет производственно-трудовой практической деятельности и такой же стаж (правда, на годик опередили его — велика ли важность!) семейной жизни. Так сказать, два серебряных юбилея…
Загодя составил списочек будущих гостей и показал жене:
— Вроде ассортимент, выражаясь научным языком, рентабельный. С миру по нитке — и я на месте останусь…
Первым Моргулькин позвонил «хозяину» — начальнику межрайонного объединения. Тот помолчал, потом что-то переспросил, но не отказался.
Два зама его тоже пообещали, если будет время, заглянуть, тем более что Моргулькин намекнул о согласии шефа.
Главный технолог и начальник отдела кадров, будто сговорившись, ответили:
— Конечно, юбилеи надо отмечать, и мы заранее поздравляем. Но все же, хоть и не совсем сейчас к месту, выражаем пожелание: «Поворачивайся быстрее, не суетись от безделья и думай почаще».
Слова, правда, не особенно приятные. Но оба все же согласились прийти, когда диспетчер в одно дыхание перечислил всех вышестоящих, получивших приглашение отметить за семейным столом круглые даты…
Вот только непосредственный руководитель— начальник отдела — напрямик рубанул:
— Не пойду я к тебе в гости, Моргулькин! Не обижайся. Лодырь ты многоопытный и пустослов!
Но и его уломал юбиляр: показал список будущих гостей, а против каждой фамилии — жирная галочка.
— Все до единого прибудут! — взволнованно убеждал Моргулькин. — А вы вроде самостийником останетесь и вроде всему руководству некрасиво бросите в лицо: «Плевал я на ваше решение и вашу точку зрения. Никого и ничего не признаю».
— То-то и беда, что от нашей чуткости ты обнаглел, — вздохнул начальник отдела. — Ладно, может, и впрямь после юбилеев одумаешься. Постараюсь…
Вечером Моргулькин доложил обо всем жене, но остался один проблемный вопрос: приглашать счетовода Бочаровского или нет?
— Он нахальный подхалим. Частенько обходит меня, когда я завоевываю доверие руководящих кадров. К тому же завистник и сплетник…
— А вдруг его малость выдвинут? — резонно заметила супруга. — Да и пусть поглядит, кто у тебя на квартире за семейным столом общается. Всем разболтает. Иные побаиваться тебя станут. Да и от зависти Бочаровский вполне может нервное заболевание получить. Дай ему бог!
На том и порешили: пригласил счетовода, а затем, будто невзначай, поведал, кто будет. Тот аж присел на стул, но тут же вскочил и поправил диспетчеру отворот пальто. «Уже действует ассортимент», — мысленно ухмыльнулся Моргулькин.