Он поднимается со своего кресла. Подходит. И буквально лапает меня взглядом.
От нервного перенапряжения я начинаю простукивать одной ногой по полу.
— Я прошу заметить, что я живой человек, и я просто отвлеклась буквально на минуту. А в рабочее время я не бегаю по магазинам. То, что я запарковала свою машину на парковке торгового центра — это ещё ничего не значит.
— Допустим, — обходит меня по кругу, словно рассматривает как какую-то вещь в магазине.
— Может вы уже расскажите, на что я согласилась?
Спустя несколько секунд, тяжело вздохнув отвечает: я сказал, что до того момента, как мне подберут помощницу, мне нужен человек, который хорошо знает всю эту кухню изнутри. И как раз таки именно вы, прекрасно подходите для этой работы.
Если бы мои глаза могли вылазить из орбит, то они, наверное, были бы уже на лбу.
— Я? Почему, я? — обессиленная потрясением, я всё-таки медленно опускаюсь в рядом стоящее кресло.
— Потому что я так решил.
Если сказать, что я не смогу исполнять обязанности помощницы — это значит обесценить себя как сотрудника. И это будет не справедливо по отношению ко мне, ведь я действительно не просто такие свой хлеб и получаю премии.
— А если я не соглашусь? — спрашиваю, уставившись глазами в белую стену перед собой.
Это не конференц-зал, а какая-то палата психбольницы, честное слово.
— Вы уже согласились, — он садится на своё место.
Ну вот, приплыли тапочки к обрыву! Из начальника кадрового отдела я превращаюсь в девочку на побегушках.
— Это было нечестно.
И с моей стороны очень глупо.
— Я не виноват, что вы меня не слушали. А если вас что-то не устраивает, то пишите заявление на увольнение!
Глава 3
Арина
— И ты не уволилась? — спрашивает меня моя подруга и по совместительству соседка Лиля.
Лиля стройная, красивая блондинка моего возраста. Мы дружим с ней со школьных времён. В отличие от меня у неё за плечами три брака, но нет детей.
Мы частенько встречаемся вечером на моей кухни и пьём чай. Кухня у меня, как, впрочем, и вся квартира, хоть и маленькая, но зато своя.
— Нет. Это, конечно, немного неприятно и задевает мою профессиональную самооценку, но зато это не навсегда. Я постараюсь побыстрее найти ему самую лучшую помощницу в мире и со спокойной душой вернуться к себе в отдел.
Я налила в чашку кипяток и подала ее Лиле.
— Лучше бы ты с таким рвением, мужика бы себе приличного нашла и вообще уволилась с этой работы.
У Лили, как и у половины моих родственников по маминой линии, какое-то навязчивое желание выдать меня замуж. Сама то она уже там трижды побывала. Первый муж, как и блин, оказался комом. Второй от неё сам сбежал. Ну, а третий был стар и богат, все как она мечтала. Но, к сожалению, прожили они не долго и когда он умер, его дети взяли ее за горло, оставив ни с чем. И теперь — эта самая безутешная вдова, из шикарного особняка вернулась в свою хрущёвку, которая находится этажом ниже. Прихватив с собой парочку норковых шуб и драгоценностей, подаренных ей ее покойным супругом.
— Лиля! Ну что ты говоришь? Ванька же все услышит, — последнее предложение я произношу почти шёпотом.
— Я все слышал мама! — из комнаты подает голос мой ребёнок. — И тетя Лиля права. Бабушка тоже так говорит!
Не уши, а локаторы, блин.
— А ну-ка иди сюда и расскажи мне что там бабушка говорит!
Лиля хрюкает с полным ртом и чуть не давится чаем, от чего начинает кашлять. В этот самый момент в дверном проёме появляется голова моего сына
— Ну мам… — тянет Иван, — ты разве бабушку не знаешь? — и неохотно садится рядом на табуретку, держа учебник в одной руке.
— Знаю. Потому и спрашиваю. Ну так, что она там говорила? — я раздраженно насыпаю сахар в свою чашку с чаем и начинаю его расколачивать, а сын тяжело вздыхает.
— Она сказала, что ты такая злая, потому что у тебя мужика нормального нет. И если ты его сейчас не найдёшь, то в сорок ты вообще никому не нужна будешь, тем более с довеском в придачу.
Странно слышать такие слова от своего собственного чада.
Все-таки громко поперхнувшись чаем, соседка откашливается.
— Ну бабуля у вас конечно и даёт! — она берет салфетку и начинает вытирать лицо.
— Моя мама в своём репертуаре, — я поднимаюсь с табуретки и подхожу к плите, чтобы снять ужин с огня. — Это же надо, такое при ребёнке говорить?!