Легуж радостно встрепенулся:
— В таком случае начинайте готовить эти бумаги! Не заставляйте ее высочество ждать!
Его преосвященство сел за стол и принялся за работу, а Легуж тем временем приблизился к Мистае, оглядывая ее с головы до ног хозяйским взглядом, словно собирался купить лошадь на базаре, и улыбаясь так, как будто в мире воцарилась вселенская гармония. Впрочем, возможно, ему-то так и казалось. Мистая честно пыталась не пятиться от него прочь, делала все, что было в ее силах, стараясь не показывать переполнявшее ее отвращение, — словом, держала себя в руках.
— А нельзя было бы наконец освободить мне руки? — неожиданно спросила она, глядя не на его преосвященство, а на Легужа. — Невеста в день своей свадьбы не должна стоять в оковах.
Лорд Риндвейра наконец-то догадался опустить глаза и заметил наконец клубящуюся белую дымку, охватывающую обе ее руки.
— Это еще что такое, Крэббит?! — рявкнул он. — Что вы с ней сделали?
Его преосвященство со вздохом поднял глаза:
— Они необходимы для ее же собственного блага. И для вашего, кстати, тоже.
— Ну а мне это не нравится. Как я могу быть уверен, что принцесса выходит за меня добровольно, когда вы ей руки сковали?! Даже видимость принуждения неприемлема! Подписания контракта будет вполне достаточно, я полагаю. Освободите ее!
Красвелл Крэббит уверенно покачал головой:
— Это была бы ужасная глупость с моей стороны, мой лорд.
— Я обещаю вам не пытаться удрать, — поспешно произнесла Мистая. — Я не собираюсь сбегать от вас. Даю слово принцессы Заземелья. Я приняла решение и останусь до конца церемонии. Но прошу, не заставляйте меня выходить замуж вот так.
Она пыталась говорить жалобно и трогательно, подавляя готовые прорваться нотки отчаяния, и бросила еще один умоляющий взгляд на Легужа.
— Ну, Крэббит, похоже, уверен в том, что так будет лучше. — Он тоже засомневался. — Я понимаю, слово принцессы Заземелья тоже чего-то стоит, но вы известны отнюдь не кротким нравом, ваше высочество.
— Но я ведь уже дала обещание! Что еще я могу сделать?
Легуж улыбнулся:
— Уверен, я мог бы что-нибудь придумать. — Он окинул Мистаю жадным взглядом, а затем пожал плечами, сосредоточившись на более насущных вопросах. — И все же я не вижу, чем это может нам повредить. Особенно если вы даете слово.
Его преосвященство посмотрел на Легужа как на душевнобольного:
— Вы что, всерьез предлагаете мне освободить молодую девушку, чьей магии хватит на то, чтобы превратить нас всех в пепел? Вы совсем из ума выжили, Легуж?
— Придержите язык, Крэббит! В отличие от вас я не боюсь пятнадцатилетней девчонки! У ваших дверей пятьдесят рыцарей ожидают моего возвращения, и, если милая леди попытается сбежать, я могу отдать ее им, чтобы позабавились. — Он выразительно посмотрел на Мистаю. — Так что, полагаю, беспокоиться нет нужды.
— Ваше преосвященство, — быстро произнесла Мистая, не обратив особого внимания на последнюю угрозу. — Мое слово нерушимо. У меня есть очень важные причины этого не делать, как вы прекрасно знаете. — Она покосилась на дверь кабинета, напоминая о своей привязанности к Тому. — Кроме того. — добавила девушка, — разве вы не снимете заклинание, чтобы я могла подписать брачный договор? А как же свадебное платье? Я надеюсь, вы достали для меня свадебное платье?
Его преосвященство смерил принцессу долгим взглядом:
— Разумеется, я дам вам подходящее платье, ваше высочество. И, поскольку лорд Легуж так настаивает, я освобожу вас. Но предупреждаю, неповиновение в этом случае будет огромной ошибкой. Остальное в ваших руках. Будьте осторожны.
Он сделал несколько быстрых движений, произнес пару коротких слов, и сияющее облачко тумана, удерживающее ее руки, рассеялось. Мистая на пробу потерла запястья под цепким взглядом его преосвященства, а затем спокойно опустила их.
— Вот видите?
Крэббит продолжил заниматься бумагами, а Легуж принялся восторженно описывать те радости жизни, которые ждут Мистаю после свадьбы. Девушка любезно кивала в ответ, обдумывая свой план. Конечно, затея рискованная и ставки очень высоки, но другого выбора не было. Если она потерпит неудачу, то окажется в серьезной беде.
Мистая поймала себя на том, что ей неудержимо хочется воспользоваться своей вновь обретенной свободой для того, чтобы вырваться из кабинета, помчаться в спальню, вытащить радужный осколок и наступить на него, обращаясь к своему отцу с просьбой о помощи. Но он, наверное, тоже окажется в опасности, возможно даже в большей, чем она, если можно было верить словам его преосвященства. А Мистая знала, что скорее умрет, чем подвергнет отца такому риску.