Он и правда напоминал Ломоносова. Не только внешне, но и чисто ломоносовским упрямством при кажущемся, да и свойственном ему, если его не злить, добродушии.
Спасла его от отчисления только внезапная перестроечная оттепель, но Симино оттаявшее сердце вновь оледенеть уже не пожелало. А когда она узнала про его детство, про его геройского и страшного отца, про мать, променявшую сына на Господа, ей сделалось до того его жалко, до того жалко… Ему ведь и жить приходилось на одну стипендию, он даже в учебном году постоянно подрабатывал — то грузчиком, то землекопом, то сторожем в детском саду, где доедал за детишками оставшуюся в баке холодную кашу… Но потом оказалось, что сам он не видел в этом ничего особенного, и жалость ее прошла. Зато ей все время хотелось накормить его чем-нибудь вкусненьким. Только она не знала, как к этому подступиться. Еще не скоро она поняла, что любящая женщина всегда видит в любимом мужчине ребенка — сильного, умного, без этого он не был бы мужчиной, и все-таки ребенка. Но ее ребенок был такой самостоятельный, что совершенно не нуждался в маме.
Зато, как маленький, обиделся на Господа, будто бы отнявшего у него мать, приревновал к Отцу небесному, как дети ревнуют к отчиму… Сначала она пыталась ему объяснять, что Господь ни у кого ничего не хочет отнимать, что Бог есть любовь, и папа тоже все время повторяет, что Богу для себя ничего от нас не нужно, он, как и всякий хороший отец, хочет, чтобы прежде всего любили его детей, чтобы его дети любили друг друга, но потом поняла, что на папу лучше не ссылаться, Савик, бедняжка, настолько недолюблен, что ревнует даже и к отцу, не догадывается, что это совершенно другое дело, как и его дурацкий Фрейд… Впрочем, Фрейд, возможно, только других дурачил, а у Савика все до полной гибели всерьез… С ним, как и с раскапризничавшимся ребенком, лучше не спорить, а только отвлекать. И делать по-своему.
Папочка тоже считает, что не нужно делать даже самые правильные вроде бы вещи, если они не увеличивают, а уменьшают количество любви в мире. Не нужно проповедовать даже и любовь, если это только раздражает. Савик когда-нибудь и сам полюбит и оценит папочку, спешить здесь некуда. Если даже и после его… Тьфу-тьфу-тьфу!
Папин телефон по-прежнему был выключен, но она напекла Савику оладышек, изо всех сил притворяясь, что все хорошо, и даже напевая у плиты: обмануть его нетрудно, он сам обманываться рад. И если поверит, что его любят, от его упрямства и тени не остается: она сама не ожидала, что так легко отучит его не хлюпать, отхлебывая чай, а ножом он теперь пользуется и за домашним завтраком. Чем при всей нарастающей тревоге она не преминула полюбоваться.
А разговором с хорошеньким мальчишкой, нападавшим на женщин, она даже всерьез увлеклась: знает ли он еще какие-нибудь слова, кроме «ничего» и «нормально»? Оказалось, знает целых два: не и знаю. Притом, слово «знаю» в отдельности ему неизвестно.
— Как дела в школе?
— Нормально.
— А математика нравится?
— Ничего.
— А литература?
— Ничего.
— А почему у тебя по математике четверки, а по литературе двойки?
— Не знаю.
— Мама говорит, что ты получил двойку за «Героя нашего времени». Тебе Печорин нравится?
— Ничего.
— А Грушницкий?
— Нормально.
— А за что Печорин убил Грушницкого?
— Не знаю.
— Мама говорит, ты любишь фильмы, где много стреляют. Ты не замечал, из-за чего обычно идет стрельба?
— Не знаю.
— Чаще всего или спасают девушку, или из-за нее мстят. Хочешь, когда освободишься, сходим на первый попавшийся фильм и проверим?
— Можно.
О, еще одно слово!
Мама была не против, и они зашли в соседний кинотеатрик, где когда-то показывали документальные фильмы, но теперь народ, повернувшийся от химер к реальности, реальностью больше не интересовался (платила, разумеется, она). Полусферные кресла были расставлены раз в десять просторнее прежнего, но заполнены примерно так же, только прежде тут собиралась публика избранная, а сейчас десяток тинейджеров жует попкорн из картонных ведерок. Прохлада была кондиционная, звук и цвет потрясающие, а смысл — какой она и предрекала: две подружки, одна беленький ангелочек, другая черненький сорванец, дерзкий соседский парень влюблен в ангелочка, а сорванец из ревности подбивает бандитов, главарь которых в нее влюблен… — дальше начинается мочилово.