Вышли на еще более неприметном полустанке, с обвалившейся надписью «Полигон № 4» и снова занялись ходьбой по пересеченной местности, все дальше углубляясь в лес.
Собственно, по дороге нам не встретился ни единый мухомор. Но разве нас это остановило? Мы продолжали идти вперед. Потому что свято верили, что где-то там, за высоковольтной линией, в болотном мхе, нас ждут могучие заросли никем не найденных белых, красных и просто подберезовиков.
Весело щебетали птицы. Кровожадно жужжали поздние комары. То здесь, то там раздавалась задорная трель пулеметной очереди. Потому что на военном полигоне это бывает.
Собственно, логика моего папы тоже была вполне понятна. В свое время он служил в наших сухопутных войсках. И в юношескую память намертво врезался образ лесной поляны на таком же точно полигоне, сплошь усеянной молодыми подосиновиками, в которых их бравый отряд из десяти человек умудрялся весьма успешно прятаться четверо суток, притворяясь грибами, пока их противник по военным учениям безрезультатно рыскал в кустах.
А посему, ориентируясь на радужные воспоминания его сломанной военной службой психики, мы дружно шли в чащу, на встречу приключениям и храбрым пулеметчикам.
Вот они то и вышли на нас из леса, со своим оружием наперевес, пол суток спустя.
Ведь именно столько времени, в итоге, плутала по незнакомой лесополосе наша безбашенная семейка.
Не, сперва мы даже не поняли, что заблудились! Папа уверенно вел нас по солнцу. И по мху на соснах. И по муравейникам… По последним, кстати, в прямом смысле этого слова! Да мне весь филей сожрали, пока я из них выбиралась!
Иногда нам попадались хилые корявые моховики. Отец радостно прыгал вокруг них и показывал пальцем: «Вот! Я же говорил! Это еще что! Сейчас целые поляны грибов пойдут!» Но, вместо этого, пошел дождь.
Сперва с неба сыпалась просто противная водяная пыль, а потом начался настоящий ливень, который без лишних усилий поливал наши несчастные головы сквозь редкие ветки сосен и смывал наш, уже порядком затасканный интузиазм. Пройдя, для приличия, еще энное количество лесо-метров и промокнув окончательно, мама корректно уточнила «На кой ху# мы ходим по этому долбанному лесу уже пятый час? Нет тут никаких грибов! Ребенку скоро спать пора ложиться! Поехали домой. И пошел ты на-туда же со своими грибами».
Для приличия, папа поогрызался и поорал что-то про то, кому именно нужны были полторы тысячи банок маринованных опят и столько же сушеных подосиновиков. А потом, наша дружная и любящая семья споро развернулась в обратную сторону.
Вот тут то и выяснилось, что, собственно, никто толком не знает, какая сторона у нас сейчас обратная. Кругом был совершенно одинаковый мокрый лес. И ни одного ориентира.
Наш, наученный Родиной матерью и жестким прапором офицер запаса, повел нас обратно по все тем же ориентирам.
Но, то ли солнце стало плохо видно, то ли муравьи, с матюками перетащили куда-то свои муравейники по итогам нашего вандализма, но долгожданный выход из леса никак не находился.
Вечерело. Мы грустно брели по лесу, со злостью пиная крепкие боровики и подосиновики, которые, теперь, и правда регулярно попадались нам по дороге. На основании этих примет стало окончательно ясно, что не той дорогой мы идем, товарищи! Ужасно хотелось кушать. И пить. За спинами моих родителей уныло болтались пустые рюкзаки, чьим единственным предназначением на эту поездку было вместить в себя все то мифическое количество грибов, которое самоуверенно пообещал нам папа. Собственно, кроме этих пустых обещаний, такого же пустого термоса и запаха съеденных вареных яиц там ничего и небыло. От этого становилось еще грустнее. И тревожнее.
Наверное, чтобы хоть как-то отвлечься от этих невеселых мыслей я и сорвала тогда первый гриб. Родители грустно посмотрели на меня, а потом друг на друга. В их взглядах явно читался вопрос, в кого из них я уродилась таким долбоящером. Мама думала на папу. Папа, судя по всему, на тещу. Потому что думать что-то плохое про маму всегда было как-то страшно. Особенно в лесу и без свидетелей. И с ножом для подрезания грибов, многообещающе зажатым в ее руке.
А я молча сорвала еще один гриб.
Родители снова вздохнули, и мы медленно побрели дальше. Дождь прекратился, лес укутался в серые промозглые сумерки. Чаща наполнилась новыми звуками и шерохами. Темнело так быстро, будто по верхушкам сосен бежал невидимый человек с огромным покрывалом, которое, как черный балдахин, укрывало лес ночною тьмой.
Довольно быстро стало понятно, что продвигаться дальше ночью не рационально. Мама, правда, пыталась отрицать очевидное и продавить авторитетом, но тут папа, впотьмах, весьма удачно подвернул ногу и, тут же, гордо предьявил свой контраргумент. На этом наш геройский поход и потерпел свое окончательное поражение!
Еще одна счастливая случайность заключалась в том, что папа, оказывается, уже полгода как врал маме, что бросил курить! И, хотя, теперь, после разоблачения, его ждала неминуемая и жестокая смерть, но именно благодаря этому мы смогли разжиться хиленьким костерком и возможностью просушить хотя бы носки.
Предки устало плюхнулись на землю, вокруг, наконец-таки, разошедшегося огня. А я, как и все нормальные дети, именно в этот трагический для моей семьи момент словила в задницу очередное шило. Уставшей я себя не чувствовала, есть мне все равно ничего дать не могли. И тогда я решила развлекать себя сама!
Наскоро соорудив себе факел, из коряги, просушенной травы и папиных носков (Ну а что? Его все равно мама убьет. Ему уже не надо!), я пошла искать грибы. Собственно, за этим же мы и пришли в лес, не так ли?
К слову, грибов, вокруг места нашей вынужденной ночевки оказалось такое количество, которое я ни до, ни после этой памятной вылазки больше никогда в своей жизни не видела!
Родители на отборном матном ворковали у костра. Я бегала по кустам, пугая лосей и ёжиков своим факелом, и собирала, собирала грибы… Казалось бы, нехрена они мне были сейчас нужны, да еще в таком количестве? Но я впала в раж…
А в лесу, тем временем, вступала в свои права сентябрьская ночь.
Папа, конечно, обещал бдительно охранять наш сон. Но ничто так не отпугнет голодных волков, как молодецкий храп уставшего сорокалетнего мужика! Уж поверьте мне, я это теперь точно знала! Лично видела удивленные желтые глаза хищников, которые после очередной папиной рулады метнулись в кусты дикой ежевики, оставляя на колючках клочки мокрой шерсти! Что до меня, то этой ночью я спала мало и тревожно. Мне снились непролазные заросли грибов, которые я не успела собрать.
А утром нас разбудили громкие людские голоса и веселый финский смех:
— Kuka olet? (Вы кто?) — весело спросил нас молоденький паренек, в зеленом камуфляже пограничных войск Финляндии.
Наша сонная компания недоуменно переглянулась.
— Хенде хох? — испуганно выдал папа сразу весь багаж своих знаний по немецкому школьному.
— Kyllä, he ovat venäläisiä! Jälleen sienet varastivat! (Да русские они! Опять грибы воровали!) — махнул рукой его сослуживец, презрительно смерив взглядом что-то за нашей спиной.
Даже еще не понимая о чем речь, мама с папой, напряженно, оглянулись назад. Их удивленным взглядам предстали два доверху набитых грибами рюкзака. И три объемные кучки, размером где-то им по колено, состоящие каждая из отдельного вида грибов: белые, красные и подберезовики, соответственно.