— Если мне не дают сделать это дома, то хотя бы здесь, — зажигала она огни вокруг себя. Для того, чтобы кого-то вызвать, нужно было быть максимально спокойной. Духи не терпели эмоциональных скачков. А сейчас её поведение было очень нестабильным. Голос дрожал, руки тряслись, и каждое движение давалось с большим трудом, но она, наконец, сделала всë необходимое, закрыв глаза и пытаясь успокоиться.
— Тайлер… — коснулась она медальона. — Если ты слышишь. А я знаю, ты слышишь… Пожалуйста. Дай мне знак, что ты со мной. Дай знак, что ты ждешь меня.
Тишина накрыла комнату. Лишь ветер гулял в доме, посвистывая и нагнетая. Доска не двигалась. Ничего не происходило.
— Тайлер… Я уже не могу без тебя. Я реально не могу… Прости меня за мой гнев. Прости за нетерпение… Тайлер, пожалуйста… Я молю тебя, — выл в тишине голос, пытаясь задавить душевную пустоту, но всё было тщетно.
Она сидела так целый час, но ничего так и не произошло. Из раненного сердца сочилась кровь, и чем дольше она там находилась, тем сильнее в её душе разрасталась уверенность в своей никчемности. Ещё через пять минут, словно демон вселился в неё, и злость накатила с такой силой, что в отчаянии она начала раскидывать всё по комнате, рыдая и захлебываясь горькими слезами.
— Дешевка… Ты — чертова дешевка! Твой дар никчемный, как и ты сама! Ненавижу тебя, ненавижу! — говорила она самой себе в истерике. Столь сильными были эмоции, что она швырнула доску в окно, и то разбилось вдребезги.
Рука резко схватила осколок и подвела его к своей шее, ткнув остриём в тонкую кожу, и её стало так трясти, что она не могла дышать. Ещё немного и она бы сделала это — забрала свою жалкую жизнь прямо здесь. Как только это произошло, в давно уже забытом всеми камине, вспыхнуло яркое пламя, и из её глаз в мгновение брызнули слезы безумной радости.
— Тайлер… Тай-лер, — кинулась она к огню, нервно посмеиваясь. — Ты слышишь… Ты слышишь меня… Скажи, что ты слышишь. Пожалуйста. Я так мечтаю услышать твой голос.
В этот самый момент в её сердце появилась надежда, но, как только она заикнулась о том, чего желала, он в мгновение всё оборвал. Потому что никогда бы не смирился с тем, о чем она говорила.
— Забери меня, пожалуйста. Просто забери. Я боюсь, что, если сделаю это сама, то не найду тебя. Я так боюсь не найти тебя, пожалуйста, — плакала она, глядя на огонь, но внезапно он погас, словно его и не было, оставляя за собой лишь дымку воспоминаний о его наличии.
— Нет… Нет, нет… Тайлер! — трогала она горячую золу, обжигая свои ладони, лишь бы только снова отыскать его здесь. Но так и не смогла сделать этого.
Судорожными руками она набрала номер Ксавье и попросила его срочно приехать, назвав адрес. Естественно, лучший друг бросил все свои дела, только чтобы помочь той, которую любил всем сердцем…
— Уэнс… Он холодный… — потрогал он камин. — Слушай, я всё понимаю…
— Нет! Не смей мне так говорить, словно я сумасшедшая! Он был здесь, ясно?! Он был здесь, а это значит, что я могу его вернуть… Могу общаться с ним, — дрожащим голосом говорила она, пытаясь разжечь огонь самостоятельно, но Ксавье остановил её, присаживаясь рядом с ней на колени, и бережно взял её руку.
— Всё будет хорошо, Уэнс… Я верю тебе. Успокойся. Мы что-нибудь придумаем, — успокаивал он её, глядя на неё сочувствующим взглядом.
— Нет, не будет, — рухнула она на его руки. — Ты не понимаешь… Мне всё привидилось, да? Его здесь нет… Его нет… Это всё галлюцинации от чертовых таблеток…
— Уэнсдей, — гладил он её спину, пока у неё не было никаких сил ни говорить, ни жить дальше. Всё внутри умирало, горело и ныло в изнеможении. — Не перестану говорить. Ты сильная, и всё будет хорошо. Нужно только потерпеть. Поехали домой, ладно?
— У меня больше нет дома… Это не мой дом. То место — мне не дом. Мой дом — где он… И я не успокоюсь, пока не найду его, — сказала она, проглатывая слезы и утирая щеки, отстранившись от него. — Ладно… Поехали. Я вернусь сюда завтра… Чтобы всё убрать… Всё же, это не свалка, а просто… Неважно.
Она встала с пола и безэмоционально направилась к машине. Всю дорогу они ехали молча, а когда были на месте, она вышла и совершенно потерянно зашла в дом, даже не поблагодарив и не попрощавшись. Ксавье уже хотел уехать, но на пороге неожиданно появилась обеспокоенная Мортиша, и он решил совсем немного поговорить, дождавшись, когда она выйдет к нему.
— Добрый вечер, надеюсь, ей будет легче, — промолвил он, глядя с улицы на входную дверь.
— Ох, дорогой Ксавьер… Её сердце болит, и только время способно унять эту боль, — ответила женщина, расстроенно глядя на него. — Любовь заставляет страдать.