Он налил ей чай и сел напротив с чашкой в руках.
— Рассказывай…
— Я… Я общалась с ним через зеркало… Общалась с Тайлером… Он был там… Но сегодня я уехала, и оно разбилось… — тараторила она, сдавливая ком в горле. Донован не верил в эти слова, он думал, что у девочки такой сильный стресс, что она всё выдумывает. Ей хочется в это верить. Но он не собирался расстраивать её.
— Так… Хорошо… Я уже это понял. Уэнсдей… Нельзя так сильно уповать на чудо… Ты должна понимать, что есть жизнь… Настоящая… Реальная… И если то, что ты говоришь — правда, он бы явно не хотел, чтобы ты жила в другом мире, — сказал Донован, глядя ей в глаза. — Послушай… Я бы никогда не подумал, что мой сын умеет так любить. Он был нежным мальчиком в детстве, а потом я всё испортил. Ситуация с Франсуа разделила нас. И после я упустил свой шанс. Но он всё равно вырос любящим и заботливым. И я видел как вы счастливы. Я был уверен, что он сделает предложение, и что вы поженитесь…
— Уже не поженимся, — вытерла Уэнсдей щёки и громко выдохнула. — Надо брать себя в руки. И ехать…
— Согласен… Но тебе нужно успокоиться. Тайлер навсегда останется частью нас, — ответил Донован, по-родному ей улыбнувшись.
— Впервые вижу Вас таким, — сказала она. — Мне даже не по себе.
— Каким это? — нахмурил он брови.
— Адекватным, — ответила она, не думая.
— Хм… Ну, спасибо, Аддамс, — встал он из-за стола и направился к двери. — Ты идешь?
— Иду, — поплелась она за ним, прихватив бумаги.
Из десяти газет за новость взялись пять. Коммерческие. Пять государственных отказались, опасаясь быть закрытыми. То же и с каналами. Снять репортаж согласились три независимых канала. Но это уже было что-то.
— Это отлично, Аддамс, — сказал Донован, выходя из очередной редакции. — Мы на верном пути. Осталось немного.
— Подождите… Мне звонят, — взяла она телефон. — Да, Ксавье.
— У тебя всё хорошо? Тебя нет уже больше суток, — встревоженно спросил он, гуляя с Октавианом.
— Да, я забыла предупредить, что задержусь, — ответила она, скуксив лицо. — Как малыш?
Ксавье усмехнулся.
— Очень забавно слышать это от тебя, — с улыбкой промолвил он.
Уэнсдей молчала, пытаясь переварить эти слова.
— Всё нормально, мы гуляем, — сообщил он, держа Октавиана на поводке.
— Я приеду после обеда, — скупо сказала она, сев в машину к Доновану.
— Уже обед, — посмотрел он на часы.
— У тебя дела? Мне приехать сейчас? — перебила она его наглым тоном.
— Нет, я просто интересуюсь. Переживаю за тебя, — настаивал он с небольшой обидой в голосе.
— Не надо за меня переживать. Буду ждать тебя дома через час, — ответила она, сбросив трубку. Донован подвёз её за полчаса, и они ещё долго переваривали то, во что сегодня ввязались.
— Что бы ни случилось, я с тобой. У тебя есть защита, — сказал он ровным тоном, и она молча кивнула ему, ощущая, что они с ним, наконец, по-настоящему породнились.
— Спасибо, — ответила она на прощание.
Дома она, наконец, переоделась в удобную одежду и ждала возвращения щенка. Ксавье приехал через полчаса и привез с собой пакет с фруктами.
— Это тебе… Витамины и всё такое, — сказал он, положив его на стол, пока Уэнсдей нежничала с собакой.
— Спасибо, — сказала она, поставив щенка на пол. Он тут же побежал к своему месту.
— Пожалуйста, Уэнсдей, — ответил он, глядя в её тоскливые глаза. — Удалось сделать то, что ты хотела?
— Вроде… Не знаю, — ответила она, всё ещё переживая за происходящее.
— Можем немного поговорить? — задал он вопрос из ощущения, что должен её поддержать, и она кивнула. — У тебя снова прохладно. Никто не топил почти два дня. Я всё же зажгу камин.
— Хорошо, — согласилась она, направляясь на кухню, чтобы приготовить хоть что-то к чаю.
Ксавье делал всё правильно. И если бы не та странная ситуация с её объятием, он бы никогда не поступил так. Никогда бы не поцеловал её против воли, но случилось то, что случилось.
— Давай перекусим, — позвала она его, когда он уже грел руки перед затопленным камином.
— Подойди сюда. Присядь, — попросил он её, сидя на корточках, и она присела рядом. — Вытяни ладони.
Уэнсдей всматривалась в огонь и молчала, слушай треск, переплетающийся с болезненной тишиной.
— Так приятно, правда?
— Я люблю огонь, — ответила она, пока он так красиво отражался в её зрачках.
— Я знаю, ты уже говорила. Много раз. Уэнсдей, зря я так сделал. Мне теперь стыдно. Я не имел права лезть в твоё пространство, — сказал он, вызвав у неё незамедлительную реакцию. Она тут же нервно встала и посмотрела на него.