— Спасибо тебе… Если бы не ты, — посмотрела она на него блестящими от эмоций глазами.
— Твой отец — сильный мужчина. И это, в первую очередь, его заслуга, — промолвил он, глядя на дорогу.
— Я знаю, что была недостаточно благодарна… — начала она говорить, но Ксавье перебил её.
— Не нужно так говорить. Ты не обязана быть благодарна. Тебя никто ни к чему не обязывает. Я бы никогда не радовался отношениям с тобой, если бы это была простая благодарность, — ответил он, повернув к ней свой обеспокоенный взгляд. — Надеюсь, там всё же не только это…
— Нет, не только, — сказала она, положив ладонь на его плечо. — Мой отец и мама очень любят друг друга. И мне больно смотреть на то, что с ней творится, когда ему плохо.
— Поверь, мне тоже. Но так же мне больно смотреть и на тебя. В последнее время ты особенно замкнута. Надеюсь, причина тому — не я, — признался он, заставив её задуматься.
— Нет, — резко помотала она головой.
— Хорошо… Уэнсдей, я тебя люблю, — сказал он, притормаживая возле её дома. — И, да, можешь не отвечать.
Уэнсдей промолчала и вышла, направившись внутрь, сняла пальто и присела у камина. К ней тут же прибежал Октавиан, улёгшись мордочкой на уставших ногах. Набрав номер начальника, она сообщила ему, что всё обошлось, отец в больнице после операции, и мистер Кейс разрешил ей не выходить на работу завтрашним днём. Отношения с коллективом были хорошими, поэтому она не переживала за возможные неудобства, а просто сидела и обдумывала свою жизнь.
— Посиди со мной, — промолвила она, когда Ксавье проходил мимо.
— Конечно… Я хотел сделать тебе горячий чай, — застрял он на входе в кухню.
— Я не хочу чай, но хотела поговорить, — произнесла она серьёзным тоном.
— Хорошо, — вернулся он к ней и присел рядом. Уэнсдей смотрела на огонь, практически не отводя от него болезненного взгляда.
— Знаешь… Я хочу быть честной… Моё сердце покрылось слоем пыли. Я не умею любить… Не умею быть счастливой. Я ничего не хочу и ничего не жду от этой жизни. Она забрала у меня всё, что было. Я не хочу тянуть тебя за собой. Не хочу причинять боль родителям и брату. Не хочу поступать как эгоистка, — сквозь стиснутую челюсть промолвила она, сдерживая слёзы. Ведь эту лавину могло прорвать в любую секунду.
— К чему ты это… — промолвил Ксавье, нежно убрав её волосы за уши.
— Между нами с тобой столько лет недоговорённостей. Столько всего произошло, — ответила она честно. — Иногда я не понимаю, почему ты всё ещё выбираешь меня…
— Потому что люблю. А любовь не выбирают, ты и сама знаешь это, — сказал он, глядя в её опечаленные глаза. — И я не требую от тебя взаимности. Я знаю, что ты не готова. Знаю, что тебе этого не нужно.
— Я хотела сказать, что согласна… — ответила она дрожащим голосом.
— Что? — опешил Ксавье, замерев перед ней, как статуя. Ему казалось, что она бредит или что он снова понял что-то не так.
— Согласна выйти за тебя…
====== Глава 18. Смерть за твоим плечом ======
Ксавье совершенно обомлел и сидел перед ней практически пьяный от этих слов. На лице была нелепая, одурманенная улыбка, язык вдруг начал заплетаться, взгляд затуманился, и сознание плыло от счастья.
— Мне это послышалось? — улыбнулся он с видом довольного кота. Он ждал этого почти десять лет. Мечтал о ней с самого детства и представлял, что когда-нибудь она скажет ему «да».
— Я ведь могу и передумать, — прозвучал высокомерный тон, и она вытянула правую руку для кольца. — Ну? Где оно?
— Сейчас… Сейчас, погоди, — побежал он сломя голову наверх, как параноик, а она лишь специально его подначивала. Уэнсдей уважала Ксавье, но частенько над ним подтрунивала, просто чтобы показать своё, хоть и небольшое, превосходство.
— У тебя пятнадцать секунд, иначе я передумаю! Четырнадцать…
Тринадцать, — по всему дому раздавался грохот и отборные маты.
— Твою мать, ну было же здесь. Чёрт! — крикнул он, рыская по тумбочке, и она засмеялась.
— Десять!!! — крикнула она громче, и он, наконец, вспомнил, где его оставил. В джинсах, в которых был в тот самый вечер. Быстро поддев их с вешалки цепкими пальцами, он вытащил бархатную коробочку и ринулся бежать к ней.
— Две, одна, — сказала она, увидев его. — А всё… Поздно.
— Ну, не издевайся надо мной, — тяжело дышал Ксавье, держась за грудь и присаживаясь перед ней на правое колено. Ему всегда хотелось сделать всё именно так. Не из-за показухи, но ради скрытого смысла этого жеста. Он влюблён настолько, что готов склонить перед ней голову.