— Тогда давай ляжем… Пораньше, — не прекращал он свои действия, заставляя её выгибаться.
— Я не могу остановиться, — гладили крепкие, широкие ладони её голую задницу, прижимая ближе к мужским бедрам, но внезапно он слегка отстранился. — Ладно, давай ляжем спать. Ты права.
— Ты издеваешься? — притянула она его за волосы к своей груди, и он рассмеялся, прижимая её еще ближе.
— Так и знал… Что ты не можешь без меня, — теперь эти слова били в самое сердце. Воспоминание, что уничтожало её изнутри. Оно быстро рассеялось в воздухе, оставляя только холод деревянного пола в их комнате, где она лежала у отца на руках и зажимала в своей ладони кольцо, которое он так и не успел ей отдать…
Утром Ксавье решил приехать и проведать её. Ночью он плохо спал из-за последнего разговора с ней, и в его сны стали приходить неприятные вещи, поэтому он должен был убедиться, что с ней действительно всё в порядке.
Мортише пришлось сделать ему чай трижды, потому что она никак не могла разбудить Уэнсдей, но он и не торопился. Всё больше старался узнать у её матери, что происходит в стенах этого дома, когда его нет.
— Миссис Аддамс… Может, имеет смысл временно съездить куда-то? Я бы мог взять билеты в Грецию или Италию, у меня есть деньги, — предлагал он от чистого сердца, но Мортиша покачала головой.
— Она не поедет, мальчик… Я знаю свою дочь. Ты можешь предложить — мы не будем против. Но она ни за что не оставит этот дом, я предупреждаю тебя, дорогой, — закрыла она глаза, прислушиваясь. — Она проснулась. Скоро будет здесь.
Ксавье не понимал, как они чувствуют друг друга, ведь ничего не было слышно, и он понимал, что Мортише было виднее насчет поездки, но всё же решил попробовать вытащить Уэнсдей хоть куда-нибудь.
— Я позову её в кино. Может, она захочет сходить, — сказал он Мортише, помешивая чай.
— Да, прекрасная мысль, — кивнула женщина, улыбаясь ему. Ксавье нравился её семье. Он был спокойным, добрым и заботливым мальчиком. После событий, случившихся в Неверморе, Уэнсдей искренне извинилась перед ним, и они общались, пока она искала покой в полицейском участке и клинике, пытаясь засадить Тайлера на подольше. Но, вместо этого, внезапно поняла, что ему нужна помощь. Настоящая помощь, ведь он был поделен надвое. Чем дольше она приходила, тем больше он боролся за себя. И Уэнсдей не выдержала, рассказав правду Доновану и объяснив ему, что Тайлеру не место в обычном изоляторе, ему нужна квалифицированная помощь психиатра. Только после её слов Донован, наконец, задумался о резких сменах настроения Тайлера и сделал ходатайство о необходимости медицинской экспертизы во время судебного процесса. Так Тайлера направили на принудительное лечение. И это работало. Уэнсдей непрерывно общалась с ними и принимала непосредственное участие в его выздоравлении. Связь между ними крепла. Он всё сильнее привязывался к ней и, в конечном итоге, смог задавить в себе злобу, что сидела в сердце и не могла найти выхода. Ксавье оставалось только принять их взаимные чувства, потому что, что бы он ни делал, на первом месте для Уэнсдей всегда был Тайлер…
— Доброе утро, — промолвил Ксавье, увидев, как она заходит на кухню. На ней снова не было лица, особенно, после вчерашнего, и она уже носила кольцо на пальце. Его кольцо. Просто потому что душой уже сказала Тайлеру «да».
— Дорогая, хоть поздоровайся. Твой друг приехал с самого утра, чтобы узнать, как ты, — сказала Мортиша, и Уэнсдей безэмоционально посмотрела на Ксавье, наливая себе кофе.
— Привет, — сказал разбитый голос, и она села напротив него, уставившись на свою кружку. Ей было совершено всё равно, кто к ней пришел, поскольку эмоциональные ресурсы были использованы до нуля.
— Привет… Слушай, мы можем прогуляться после завтрака? — спросил он, пытаясь вытянуть её на улицу.
Она пожала плечами.
— У меня сегодня дела. Извини, — отказала она ему, бросая сердитый взгляд на мать. — Вам уже пора уезжать отсюда. Я в норме.
— Конечно, дорогая, как только ты придешь в обычное состояние, мы с отцом сразу оставим тебя. Непременно, — заявила Мортиша, и Уэнсдей замолчала. Она не собиралась спорить, тем более, что её здесь больше не слышали. Но она очень хотела вернуться в тот дом и убрать то, что наворотила там. Ведь, как ни крути, это место было знаковым. Позавтракав, Ксавье собирался уезжать, понимая, что она не особо рада его видеть.
— Прости, если я потревожил тебя. Я не хотел навязываться. Наоборот, думал немного помочь тебе проветриться, — сказал он, когда они вдвоем вышли на крыльцо.
— Я такая не из-за тебя. Мне не нравится этот контроль с их стороны. Не бери на свой счет. Спасибо, что приехал, — ответила она, выпроваживая его.