– А! – сказал Корней, и я с каким-то идиотским удовольствием расслышал ожидаемое мною легкое удивление. Или захотел расслышать. Дурость, конечно, это все…
Не знаю, почему, но после убийства Абалкина, ни один прогрессор – ни действующий, ни в отставке – никогда не заходил в Музей внеземных культур на площади Звезды в городе Свердловске. Это совершенно точный, общеизвестный факт. Мне это всегда казалось простой профессиональной солидарностью. Характеризующим жестом, который делают из принципа, не имея возможности иных действий. Но до смешного доходило: прогрессоры вместо себя гоняли практикантов из КОМКОНа и Института экспериментальной истории в музей за необходимыми материалами, которые, кстати, после того случая стали все-таки выдавать на руки для работы на определенное время. Ссылаясь не болезни, отправляли кристаллозаписи своих лекций, если в музее проводилась какая-нибудь конференция, лишь бы не приходить самим. Сам я несколько раз видел, как молодые мои, теперь уже бывшие, коллеги и даже один не очень молодой умилительно-терпеливо ждали в скверике перед входом своих возлюбленных, которым – вот ведь незадача! – приспичило заглянуть в этот распроклятый музей: по работе ли, по своему ли природному любопытству или просто – с подружкой поболтать. И рассказывали даже мне, но я думаю – это уже выдумка, как у одного курсанта-прогрессора, перед отправкой на первое самостоятельной задание на Саракш, случился психологический спазм, когда узнал он, что подружка его, с которой он познакомился за несколько дней до, и которая обещала ждать его возвращения, работает в этом самом музее, правда не в секторе предметов невыясненного назначения – это был бы уже перебор – а всего лишь заместителем директора по работе с общественностью.
– Тим, у нас на Гиганде ситуация, – сказал Корней и замолчал. Мне показалось, что надолго, но он уже продолжал: – Мне может потребоваться твоя консультация, это срочно. Мне нужно, чтобы ты приехал прямо сейчас.
– Хорошо, еду, – сказал я. – Куда?
– Да в операционный центр.
Ого, подумал я. Неужели в обожаемой Корнеем славной Алайской империи снова стряслась какая-нибудь революция – или реставрация? – и снова в первую очередь режут всех прогрессоров?
– Тим, – сказал Корней, кода я уже собирался отключаться, – будь на связи, я тебя пока введу в курс дела, а то времени очень мало…
Да, что же вам всем времени-то не хватает?! – подумал я и стал на бегу, а потом и на лету слушать. Корней, как всегда кратко, но доходчиво рассказал забавные вещи.
То, что полгода назад на Гиганде началась большая война, я, конечно, знал и по мере возможности следил за её ходом. Алайская империя, едва отойдя от последствий второй за полвека революции, сопровождавшейся, естественно – как без этого! – обильными кровопусканиями, схватилась с бандитско-буржуйской Конфедерацией. Схватилась теперь уже за мировое господство – не больше, не меньше. Это вам не устье Тары на кону, за это, конечно, и повоевать можно. Кстати, империя Алайская мне симпатична, и дело совсем не в том, что я там работал – наоборот, многие прогрессоры терпеть ненавидят свои «ареалы обитания». Так вот, империя, а точнее с большой буквы – Империя, причем именно Алайская Империя, чтобы не путали со Старой империей… Так вот, империя эта, а прежде Алайское герцогство, за последние лет шестьдесят показали всей Гиганде, да и нам на Земле, такие темпы развития, такие социально-политические изменения, что я, как человек во всем этом чуть-чуть понимающий, просто зауважал их. То, что развитие сопровождалось войнами – ну, да сопровождалось… Так ведь на каком уровне они там находятся – Земля, двадцатый век. Жуткое время, сумерки богов. Но войны эти, заметим, по большому счету, в конечном своем результате приводили к такой ситуации, которой до войны не было, а было хуже, много хуже, однозначно хуже… И, кстати, это оказалась не заслуга прогрессоров, как у нас принято считать. Конечно, наше влияние сыграло какую-то роль, но сами прогрессоры честно признают, что «эволюция алайской цивилизации», как они это теперь называют, – вещь уникальная, местная, и если они и приложили к этому руку, то сами очень хотели бы знать – как именно. Забавная ситуация получается. Общественность искренне считает взлет алайской цивилизации наконец-то случившимся видимым результатом деятельности прогрессоров и готова уже милостиво признать их право на существование, как полезных членов общества, занятых трудной, но важной работой, а не просто бандой убийц. А прогрессоры, в свою очередь устав объяснять, что такие результаты их работы и в таком масштабе по определению не могут проявиться так быстро, с мужественно-сдержанным видом принимают якобы заслуженную, хоть и запоздавшую, похвалу. А сами лихорадочно пытаются понять, что же на самом деле происходит на Гиганде, и, если не контролировать эту «эволюцию», то хоть наблюдать ее изнутри.