Вигге Ярвинен, вообще, редко заканчивал свои легенды на том, что все жили долго и счастливо. Да и Деифилии вряд ли было бы интересно слушать подобное. Как Асбьёрна интересуют страшные сказки, так Дею волнуют те, над которыми можно подумать. И порой — поплакать.
— Я — совсем не хрустальная дева, дядя Вигге, — серьёзно, пытаясь подражать взрослым, говорит Деифилия.
В её голосе ещё слышны слёзы. Да и глаза покраснели. Девочка прижимается к дяде покрепче — почему-то ей кажется, что так будет проще. Впрочем, ей уже намного лучше, чем было некоторое время назад. С дядей Вигге всегда было тепло и уютно. Он никогда не говорил громко, как дядя Роальд, от голоса которого порой хотелось съёжиться и спрятаться куда-нибудь, никогда не смеялся так весело, как дядя Хальдор, но… С ним было намного легче и приятнее, чем с кем-либо в Бриориге. Возможно, ещё было так же хорошо с Санной, но разве что только с ней.
Девочка не сразу замечает, что дядя закрыл окно — оно было заперто не слишком сильно, из-за чего в библиотеку проникал сквозняк, а сама Деифилия, пусть и пыталась какое-то время, закрыть его не смогла. Однако, теперь не дует вовсе и, хотя становится даже немного жарко, Дея продолжает кутаться в свой плед. Это, пожалуй, была одна из её привычек — сидеть в библиотеке, завернувшись в плащ, одеяло или плед практически с головой.
— И не будь ею, — обнимает девочку мужчина. — Только в сказках всё заканчивается счастливо. А в жизни хрустальная королевна принесла бы море страданий и своему избраннику, и своим близким, и себе самой. Ты не хрустальная дева, это точно, но ты можешь ей стать, если не будешь ценить то, что имеешь.
Деифилия улыбается. И на душе становится как-то теплее и спокойнее. И дядя тоже улыбается. Словно не сейчас он почти был готов рассказать снова то грустное предание… Вигге Ярвинен начинает говорить о том существе, что живёт на дне реки. Они с Деей даже видели его однажды — это длинное и тёмное огромное животное, что плавает порой под самым льдом.
Существо это называется кракеном. Девочка читала про таких в учебнике по зоологии. И дядя говорит, что при должном изменении климата, подобное такому животное могло бы стать опасным. Но под толстым слоем льда кракен вовсе не опасен. Даже безвреден. Оно проплывает подо льдом довольно часто, но даже когда кто-то катается по реке на коньках — Деифилии и Санне ужасно нравилось подобное развлечение — кракен не может причинить какой-либо вред.
— Почему всех так беспокоит Сизый курган? — спрашивает девочка внезапно, прерывая дядю на полуслове, чего раньше никогда не случалось.
Лицо Вигге Ярвинена мрачнеет. Дея знает., что он считается вторым охотником после дяди Роальда. Он весьма хорош в своём деле. Не только в умении рассказывать интересные истории. И что тётя Ингрид ему очень доверяет — он точно знает о том, что происходит на Сизом холме и чем это может быть опасно для Ярвиненов. И девочке тоже ужасно хочется знать. Возможно, тогда она тоже сможет что-нибудь придумать? Она вовсе не такая глупая, как, наверное, думают взрослые про всех детей на свете.
— Не волнуйся об этом, дорогая, — мягко отвечает Деифилии дядя, целуя её в лоб. — Взрослые разберутся с этим.
В душу девочки закрадывается обида. Она никак не может понять, почему никто из взрослых не доверяет им всем, не говорит о том, что происходит. И не может понять, что происходит в принципе. И, наверное, именно в тот момент, когда дядя Вигге отказывает ей в удовлетворении её любопытства, девочка ещё больше загорается идеей узнать обо всём и понять.
Надо только дождаться того момента, когда Санна поправится.
***
У Деифилии сто тридцать четыре фарфоровых куклы. У каждой из них есть по три-четыре платья. Эти платья девочка шьёт сама — наставница хвалит её за успехи в домоводстве и науках. У каждой куклы есть свой красивый плащ, синий с серебряной вышивкой — вышивку Дея делает символами рода — и хорошенькие чулочки. Некоторым из любимых кукол девочка бисером сплела сетки для волос, а некоторым вяжет из тонкой пряжи кофточки. Получается весьма неплохо.
Однако, даже у такого примерного ребёнка, каким является Деифилия, есть свой секрет. И секрет её — очаровательная кукла из настоящего хрусталя, которую никто из родственников и друзей её семьи не мог подарить ей. Девочка никому не говорила о том, что у неё есть подобное сокровище — слишком боится, что тётя Вигдис сочтёт этот подарок неподобающим и выкинет его.
Стежки у Деи получаются всегда очень аккуратными. Ей, как взрослой, доверяют даже дорогой шёлк и нити из серебра. Деифилия умеет пользоваться каждой вещью настолько бережно, что её младшей сестре Сири не приходится шить новых платьев или туфель. Хотя, возможно, Сири дуется на неё именно из-за этой бережливости.
Она сидит в одной ночной рубашке посреди кровати и расчёсывает волосы своей Сванхильде — самой любимой кукле. Маргрит как-то усмехнулась, сказав, что Деифилия ведёт себя, как маленькая девочка, играя в куклы. Но Сванхильда порой кажется девочке единственным другом, способным выслушать и всё понять. Помимо Санны, разумеется. Но Санна сейчас болела ветрянкой.
Леди Ульрика проходит в спальню дочери и садится рядом с ней на кровать. Дея всегда испытывала некоторую робость перед матерью. Возможно, она куда больше всегда любила тётю Вигдис и дядю Вигге, а не собственных родителей. Ринд и Сири были более проблемными, но мама любила их гораздо больше. Во всяком случае, девочке всегда так казалось.
Леди Ульрика — эта высокая женщина с суровым лицом — всегда казалась девочке чужой. Возможно, у сестёр Деифилии дело с этим обстояло проще, но самой Деифилии было никак не привыкнуть ни к её высокому росту, ни к её резкому голосу, ни к её холодным прикосновениям.
— Какие именно глупости на этот раз рассказывал тебе твой дядя?
У неё красивый и мелодичный голос. Не такой глубокий и грудной, как у леди Эстерлины, и не такой звонкий и пронзительный, как у леди Ингрид. Но красивый. И слишком холодный, равнодушный, чтобы Деифилия могла его полюбить так, как любит тихий голос дяди Вигге и нарочито спокойный и требовательный — тёти Вигдис. Впрочем, может быть, дело было скорее в том, что девочка редко его слышала, чтобы полюбить?
Мать проводит расчёской по её волосам. Почти что ласково. Нет, в её действиях нет никакой грубости или поспешности, которые могли бы причинить Деифилии боль или неудобства, но… От каждого движения, от каждого жеста сквозит холодом. Ледяным холодом равнодушия.
В прикосновениях тёти тоже много холодности, но Дея привыкла к ним куда больше. И, в конце концов, тётя — это всего лишь тётя, какой бы родной и важной она ни была. И ужасно обидно, что Сири и Ринд матери куда милее. Деифилия, вообще, не привыкла к тому, что леди Ульрика заходит к ней. Обычно желать девочке спокойной ночи приходит тётя Вигдис. И так было всегда, сколько Дея себя помнит.
— Он говорил о звере, что живёт на дне реки, подо льдом.
Мать продолжает расчёсывать волосы дочери. Расчёсывает она аккуратно, даже — осторожно. Не так торопливо, как обычно делает это Санна. Но у Сюзанны очень тёплые руки. И с ней можно поговорить о чём-то. О том же кракене или даже об учёбе — недавно Деифилия решила выучить язык, на котором говорят эльфы в своём лесу, а тётя Вигдис сказала, что эта идея вполне неплоха. И о куклах — о том, что стоит сшить шубку Сванхильде, тёплые рукавички Адамине, а совершенно одинаковым Биргит и Ракель — их подарили Дее отец и дядя Ивар на восьмой день рождения — пару летних платьиц. И что надо упросить леди Эстерлину дать немного бархата, шёлка и фланели — уж кружева Деифилия сама как-нибудь сумеет сделать.
— Где находится Сизый курган и что это за место? — слова вырываются сами собой, Дея даже не успевает понять, как это происходит.
В учебниках Деифилии о кургане нет ни слова. И о князе, который завладел этим курганом — Халльдис говорит, что этот человек именно захватил курган и полновластно теперь правит им. Но девочке совсем не хочется узнать всё это из уст кузины, которая вряд ли сама всё услышала верно, да и приукрасить всё очень любит. Дея хотела бы, чтобы дядя Вигге, тётя Вигдис или мать ответили ей.