— Одна?
— Да, совсем одна. Кто бы мог подумать, что я способна на такое? — Аврора закатывает глаза и хватает меня за руку. — Пойдем, нам столько всего нужно успеть, — говорит она, таща меня обратно вверх по лестнице.
— Аврора, мы еще не закончили говорить об этом, — зовет ее дядя Маттео.
— Хорошо, папочка. Я найду тебя, когда закончу с Лил.
Я поворачиваюсь и слабо улыбаюсь дяде, а он лишь качает головой.
Как только мы закрываемся в спальне, Аврора поворачивается ко мне с дьявольской ухмылкой на лице.
— Ладно, мы обсудим, как вернуть этого мальчика, — говорит она.
— Нет, мы не будем этого делать. И в Трэвисе О’Ниле нет ничего мальчишеского — поверь мне.
— Нет, обсудим. Ты чертовски несчастна, и я не собираюсь сидеть сложа руки и смотреть, как ты причиняешь себе боль, потому что придумала себе какую-то ерунду.
— Аврора, все не так просто. — Я издаю протяжный вздох и падаю на кровать. — Его подстрелили из-за меня.
— Ты же знаешь, что дядя Лука бросился под пули ради тети Кэти? И у них все хорошо.
— Это другое.
— Почему?
— Дядя Лука всегда был частью нашей жизни. Он знал о рисках. И кроме того, в него всегда стреляли. Для него это не было чем-то новым.
— Он был футболистом, когда прыгнул под пули. Я смотрела несколько новостных роликов. Он повел себя как настоящий герой, правда. Но дело не в этом. Дело в том, что... в Трэвиса стреляли, но он выжил, Лил, а ты ведешь себя так, будто парень мертв.
— Нет, поверь мне, меня бы тоже уже не было, если бы он действительно умер. — Я качаю головой.
— Твои волосы выглядят так, словно ты не мыла их неделю, а под глазами у тебя темные мешки. Но, конечно, давай притворимся, что все в порядке, — говорит она, указывая на мое лицо.
— Спасибо большое. — Я толкаю ее в плечо.
— Ты знаешь, что я люблю тебя, но должна сказать, что ты ведешь себя как идиотка. Ты любишь его. Он любит тебя. Конец. — Аврора хлопает в ладоши. Как будто только это важно. Как будто все решено.
Я бы хотела, чтобы все было так просто. Если бы любви было достаточно, чтобы преодолеть все. Но это не так.
— Ты строишь из себя мученицу, потому что боишься, что тебе будет больно. Но вот в чем дело, дорогая... Ты — Валентино. Мы ни от чего не убегаем. Мы смотрим своим страхам в глаза и душим их. И мы не даем им возможности расти и душить нас.
Я смотрю на нее и фыркаю.
— Кто наделил тебя этой мудростью?
— Дедушка. — Она улыбается. — И он прав. Никто не может быть страшнее дедушки, — говорит она. — Ну, кроме, может быть, дяди Тео. Твой отец на том же уровне.
— Так и есть. — Я смеюсь.
Но права ли она? Неужели я бегу от того, что у нас с Трэвисом есть, только потому, что мне страшно? Я знаю, что ужасно боюсь, что с ним что-то случится, что я потеряю его навсегда. А оттолкнуть его... ну, это практически то же самое. В любом случае его больше нет в моей жизни.
Глава тридцать вторая
Трэвис
Дверной звонок разносится по всему дому, постоянно повторяясь. Кто-то не перестает нажимать на кнопку. Я закатываю глаза, но не тороплюсь открывать. Кто бы это ни был, я знаю, что это гость, одобренный Валентино. Если бы это было не так, то люди, которых отец Лили выставил вокруг моего дома, не позволили бы даже подойти к входной двери.
Сначала я хотел отказаться от его помощи. Сказать мистеру Валентино, что они все должны уйти. Что я не нуждаюсь в его защите. Единственная причина, по которой я этого не сделал, заключается в том, что он — отец Лили, и в кои-то веки он не угрожает мне убийством. Вместо этого он мой единственный реальный контакт с ней, единственный, кто отвечает, когда я спрашиваю, как у нее дела, миллион раз в день.
Я открываю дверь и хмурюсь.
— Какого хрена вы все здесь делаете? — спрашиваю я Грейсона, который первым проскакивает мимо меня и заходит в мой дом. За ним следуют Лиам Кинг и Люк Джеймсон, мои новые товарищи по команде. Затем брат Лили и один из ее многочисленных кузенов — кажется, Энцо.
— Собираемся запить горе, — с ухмылкой отвечает Лиам, протягивая мне упаковку с шестью бутылками.
— Тебе понадобится нечто большее, чем это, чтобы залить свои горести, Кинг. У тебя скоро Монро станет шурином. — Я усмехаюсь, хотя мне совсем не хочется смеяться. И уж точно мне не хочется развлекать этих засранцев прямо сейчас.
— Отвали. Ты понимаешь, с кем ты собираешься породниться, ублюдок? — Грейсон вскидывает руку в сторону Алессандро и Энцо.
Мое сердце чертовски болит при мысли о Лили. Мне плевать, кто ее семья. Я бы женился на этой девушке завтра, если бы она согласилась. От этой мысли я застываю на месте.
Согласится ли она? Или скажет «нет», если я попрошу ее?
— Кто, бл*дь, сказал, что они женятся? Я не видел кольца на пальце моей сестры, — ворчит Алессандро.
— Пока, — говорю я ему. — Но оно будет.
— Удачи тебе. Сейчас она с тобой даже разговаривать не хочет. — Энцо смеется. Я бросаю на него свирепый взгляд, который только заставляет его смеяться еще сильнее.
— Опять же, какого хрена вы все приперлись? — Я смотрю на каждого из парней, заполнивших мой пустой холл.
— Мы хотим выпить, — говорит Люк. — У нас сегодня выходной, и мы выиграли прошлой ночью. Так что мы празднуем.
Я не говорю ему, что я даже не играл. Что я ни хрена не выиграл. Команда, конечно, выступила отлично, но когда ты сам ни хрена не сделал, чтобы внести свой вклад в эту игру, ты не можешь претендовать на славу.
— Я не в настроении, — фыркаю я.
— Очень плохо. Потому что мы пьем. Его младшая сестра только что приехала в город, а это значит, что в ближайшие двенадцать часов нам придется вытаскивать ее из какого-то дерьма, в которое она умудрится вляпаться. А мне, например, для этого нужна хренова тонна алкоголя, — говорит Алессандро, указывая на Энцо.
— Да пошел ты. Моя сестра — ангел. — Энцо защищается, хотя видно, что он сам не верит в то, что говорит.
— Нет, это моя сестра — ангел. А твоя — дьявол в женском обличье. — Алессандро смеется.
— Твоя сестра действительно чертов ангел, — соглашаюсь я. Потому что я уверен, что Лили упала с небес, а мне посчастливилось ее поймать. — Ну ладно. Если мы будем пить, я хочу что-то приличное. — Я прохожу через дом на кухню, где на стойке выстроились несколько бутылок виски.
Я беру их, а также бокалы, которые купила моя мама. Она снабдила кухню всем необходимым, сказав, что я не могу жить в совершенно пустом доме. Я не согласен. Я мог бы жить так вечно, если бы мне пришлось. Без Лили я не вижу смысла покупать что-то еще.
Налив каждому из нас по бокалу, я достаю из кармана телефон и проверяю сообщения. Не знаю, почему я продолжаю это делать. Она так и не ответила. И не ответит. Но мои пальцы все равно начинают набирать сообщение, и я нажимаю «отправить», прежде чем успеваю остановиться.
Я: Насколько вероятно, что твои брат и кузен испортят наш дом, если их задницы нажрутся здесь?
Она читает мое сообщение, а затем на моем телефоне высвечивается ее фотография. Она звонит мне. Я улыбаюсь. У меня было предчувствие, что она наконец-то ответит.
— Я вернусь. Ничего не сломайте, — говорю я своим... друзьям? Товарищам по команде? Будущим родственникам? Кто бы они ни были, черт возьми. Затем я принимаю звонок. — Привет.
— Почему Алессандро и Энцо у тебя дома? — спрашивает Лили.
— В нашем доме, детка. Они в нашем доме, — поправляю я ее. — И я понятия не имею. Они только что появились с Грейсоном, Лиамом и Люком. Очевидно, они здесь, чтобы залить мои горести.