– Легенда о том, что якобы в противоположность Мерлину, Моргана рассеяла волшебство в мире магглов и оно периодически возвращается к нам, – кивнул головой Малфой. – Я читал об этом когда-то.
– Замечательно, – усмехнулась Нарцисса. – Не припомню, чтобы мы с отцом выбирали именно эти книги в обязательные для твоего образования или прочтения. Похоже, что как и я когда-то, ты удовлетворил свое любопытство самостоятельно. В любом случае, изначально браки с магглорожденными и введение их в род не мешали поддерживанию чистоты крови. Они ведь волшебницы, их дети происходят от двух волшебных линий. Статус «чистокровности» можно было потерять, – Нарцисса сейчас задумчиво смотрела вдаль. – Только связав свою судьбу с магглами.
– Но тогда получается… – Малфой замер под печальным взглядом матери.
– Совершенно верно, – бывшая мисс Блэк кивнула. – Моя сестра Андромеда, среди многих других, была выжжена с семейного гобелена совершенно напрасно. В более древний интерпретации с её выбором спутника жизни не было абсолютно никаких проблем, в чем мы все и имели возможность удостовериться, когда их дочь Нимфадора продемонстрировала способности к одному из самых сложных видов волшебства: Метаморфозу. К слову, который очень существенно отличается от Анимагии, которая наоборот, почитается признаком нестабильности волшебства мага и необходимости введения в род свежей крови. Как я слышала, и мой кузен Сириус, и отец нашего Избранного этим свойством обладали. Как и это ужасное, мерзкое существо, Питер Петтигрю.
– Никогда не подозревал, что ты разделяешь подобные мнения, – Драко одарил мать довольно прохладным взглядом. – Не говоря уже о твоем отказе общаться с Андромедой, это совершенно не то, с какими взглядами меня воспитывали с детства.
– Поверь мне, – Нарцисса покачала головой. – В свое время, когда Андромеда выбрала магглорождённого волшебника, я предоставила вниманию собственных отца и матери довольно длинную речь по этому поводу. Нужно ли говорить, что Беллатрикс моих взглядов не разделяла, да и в случае родителей все обоснования упали на мёртвую почву и глухое ухо? К тому моменту большинство чистокровных придерживались взглядов Тёмного Лорда. Конечно, только сейчас мы узнаем, что на сам деле он был классическим полукровкой, с отцом магглом, что даже Моргана не поддерживала. А потом меня выдали замуж за твоего отца, и я очень быстро поняла, что подобные взгляды на данном этапе вынуждены оставаться лишь вопросами академического интереса.
– Потому что, – Драко покачал головой. Нет, не с осуждением. Только пониманием. – Ты не гриффиндорка и ломать копья за взгляды не собиралась.
– Я Блэк, – спокойно проговорила Нарцисса и пожала плечами. – В первую очередь мы известны преданностью. Андромеда сражалась не за права магглорождённых, а за свой выбор быть с волшебником, которого полюбила. Сириус был предан Джеймсу Поттеру и последовал за ним на Гриффиндор. Я же была влюблена в твоего отца, зачем мне было «ломать копья»? Нужно ли добавлять, что Люциус моих взглядов не разделял…
– Всё это ты ведёшь к тому, что союзы между «новой кровью» и «кровью старой» по этой древней догме благословляются самой магией, – прошептал Драко, внезапно понимая.
– Да, – мать вновь пожала плечами. – Но я повторю свой вопрос. Почему ты был так уверен, Драко, что твое отцовство этого ребёнка невозможно? Даже если ты и доверял силе наложенных на тебя Люциусом чар, то все равно элементарную математику никто не отменял. Не так сложно просчитать даты и сделать некоторые логические предположения.
Драко Малфой застыл на месте, громко выругавшись, и чуть прямо здесь, при собственной матери, не ударил себя ладонью в лоб…
========== Часть 33 ==========
Работа в Аврорате несла с собой определённые риски. Об этом все знали, но вот говорить было не принято. Более того, о некоторых деталях этой самой работы авроры не распространялись, и именно подобный нюанс сейчас заставил Драко смертельно побледнеть.
Всё дело было в том, что хотя каждое мгновение, проведённое в свое время с Гермионой Грейнджер, Малфой помнил так отчётливо, словно оно случилось вчера, не в малой мере из-за того, что сознательно переживал их в голове чуть ли не каждый день, Драко мог составить чёткую хронологию событий с огромным трудом. Другими словами, проблемы были именно с датами.
Грейнджер исчезла после одного из их заданий, на которое Малфой отправился вместе с Поттером, и в результате чего провёл в больнице Святого Мунго далеко не одну неделю. И проблемой стало, что в Малфоя прилетело довольно тёмное проклятие, предназначенное для повреждения памяти.
Драко тогда ворвался в комнату для захвата преступников первым, и один из волшебников разумно предположил, что если стереть аврору память, вместе с ней исчезнут и их проблемы. Драко частично умудрился отбить заклинание, но рикошетом его всё-таки задело. А потом в комнату ворвался Поттер, нарушения воспоминаний Малфоя оказались бесполезными, но вред на тот момент уже был сотворён.
Кто знает, чем бы дело закончилось для памяти и сознания Малфоя, если бы заклинание ударило его напрямую и не было хотя бы частично отражено. Долгое время в больнице Святого Мунго его держали в магической коме, старательно выстраивая память заново. Во многом колдомедикам это удалось, вот только когда через несколько недель Малфой пришел в себя, хотя воспоминания и остались, но вот чёткая хронология потерялась.
В принципе, как и с любыми повреждениями головного мозга, нарушение распространялось только на последние несколько месяцев. Драко был способен искусственно восстановить хронологию большинства недавних событий в своей жизни, за исключением самых последних, без каких-либо затруднений, просматривая воспоминания других людей. Проблема была в том, что отношения Дерека и Гермионы попадали именно на затронутый промежуток времени.
Малфой даже не сразу осознал, что больше не может с точностью выстроить хронологию всего, что между ними происходило. Чувства, события, отношения – все было ярко и отчётливо, но Малфой больше не мог с точностью сказать, когда всё это происходило. И если в отношении других событий последних месяцев были свидетели, которые помогали ему выстроить хронологическую цепочку, то об его тайных отношениях с Грейнджер элементарно не знал никто.
Едва Драко выписался из клиники Святого Мунго и добрался до своей квартиры, он первым делом бросился к мобильному телефону, но номер Гермионы оказался отключён. Он пытался узнавать о ней окольными путями, связался с Теодором Ноттом, который по слухам тоже на данный момент работал в Отделе Тайн, но это ни к чему не привело.
Нотт хмыкнул, что разговоры за утренним кофе или кулером с водой в Тайных не практикуются, а точек соприкосновения с Грейнджер у него элементарно не было. Нотта использовали для работы над проектами чистокровности, и Малфой даже и не пробовал узнать, что именно изучал Теодор, а чем занималась Грейнджер бывший слизеринец вообще был не в курсе.
Какое-то время Малфой, пользуясь временным отстранением по состоянию здоровья - в Св. Мунго по-прежнему не знали, если его память восстановилась, и поэтому он регулярно проходил какие-то тесты - праздно околачивался в атриуме Министерства, пытаясь подловить Грейнджер, но все было безрезультатно.
А потом совершенно случайно он узнал от Поттера, которому и в мысли не приходило поделиться с ним новостями о Гермионе, что та покинула страну по какому-то поручению Отдела Тайн. Круг замкнулся, а точнее, расследование зашло в тупик.
Но хуже всего было, что хронология событий именно тех недель так и не восстановилась. Однажды Малфой в строгой конфиденциальности задал этот вопрос целителю. Тот казался совершенно поставленным в тупик подобным обстоятельством, ведь практически всё остальное Малфою удалось выстроить заново, и в конечном результате колдомедик логически предположил, что эффект по сути предназначенного сотворить аврору зло заклинания оказался таким сильным именно благодаря эмоциональной значимости стёртых событий.