– Черт, у тебя температура? – Он чуть отодвигается и трогает мой лоб, затем шею за ухом.
Боже, стыдно в этом признаваться, но это лучшее, что случилось со мной за сегодня. Я весь день буквально умирала на своей кровати и мысленно составляла завещание. В тот момент, когда казалось, что меня уже ничего не спасет, раздался стук в окно. И я подумала, что это сам дьявол пришел за мной, ведь по ощущениям болезнь была похожа на ад.
– Что? – спрашиваю я в растерянности.
– Ты вся горишь.
Не могу не согласиться с его утверждением. Потому что, когда этот человек в пределах досягаемости, я действительно горю.
– Бель, ты меня слышишь? Ложись в кровать.
Видимо, он что-то говорил до этого, но мой больной мозг немного упустил эту информацию.
– Да… сейчас. – Я поднимаю взгляд к его глазам, и кажется, что мои ноги подкашиваются. Или не кажется…
– Господи, Бель. – Он вовремя подхватывает меня под локоть и придерживает за спину. – В постель. Быстро.
– Ого, какой властный, – хриплю я и ложусь на кровать.
– Ты можешь молчать хотя бы, когда болеешь?
Он садится на край кровати и накрывает меня одеялом чуть ли не с головой, оставляя открытыми только глаза.
– Нет?
Я почему-то произношу это как вопрос и опускаю край одеяла под подбородок. Что он тут вообще делает? Почему сидит на моей кровати? Я осматриваю комнату, чтобы убедиться, что в ней точно порядок.
– Ты себя спрашиваешь или меня? – Леви вопросительно приподнимает брови. – Почему у меня такое ощущение, что у тебя в голове ведется какой-то диалог, которого я не слышу. – Его грудь сотрясается от смеха.
– Отстань, я болею.
– Я заметил, – вздыхает он.
Мы смотрим друг на друга, не зная, что сказать дальше. Но я чувствую себя комфортно, как будто мой день каждый раз заканчивается тем, что какой-то сумасшедший залезает ко мне в комнату через окно.
– Почему ты не отвечала на мои сообщения? – Леви прерывает молчание, пристально смотря на меня.
– Папа… – устало выдыхаю я. – Он забрал мой телефон, чтобы, цитирую: «Проводить время с пользой, готовясь к экзаменам, а не лежать в кровати, сидя в телефоне». – Я пытаюсь хрипло пародировать папин нравоучительный тон и делаю такой же угрожающий взгляд, как у него.
– Знаешь, у тебя неплохо получается. Мне даже стало страшно. – Он усмехается, хватается рукой за сердце и откидывается спиной на кровать, ложась ко мне на колени. Наглец.
– Откуда у тебя мой номер? – задаю вопрос, который мучил меня с того момента, как он сказал, что писал мне сообщения. Мы не обменивались номерами, потому что в этом не было нужды. У нас, наверное, есть какой-то внутренний компас, настроенный друг на друга.
– Я просто подумал о тебе, и цифры сами пришли в мою голову, – мечтательно говорит он, поворачиваясь ко мне.
– Ты ужасный романтик. – Я сгибаю колени, чтобы толкнуть его в спину. – А теперь серьезно, как ты узнал мой номер? – Мне приходится произнести это строгим тоном, чтобы произвести нужное впечатление.
– Черт, у вас это семейное? Разговаривать таким голосом, после которого хочется выложить все карты на стол. – Он проводит рукой по волосам, широко раскрыв глаза.
– Да, так что бойся меня, – ухмыляюсь я. – Не уходи от ответа, Леви.
– Это не важно, хорошо? – Он вздыхает. – Обещаю, что я не взломал никакую базу с твоими сокровенными секретами, где рассказывается, с кем был твой первым поцелуй, указывается календарь менструации и цвет твоего нижнего белья. Хотя стой, по поводу последнего пункта я осведомлен.
Он шевелит бровями, хитро смотря на меня.
– Леви! – Уверена, мои щеки такие красные и горячие, что о них можно обжечься. – Боже, у тебя такой грязный рот. – Я опять сгибаю колени, только на этот раз сильнее, и упираюсь ему прямо в позвоночник.
– Ой. – Он подпрыгивает и оказывается в положении сидя. – Ты жестокая.
– Какая есть, – пожимаю плечами я.
– Так, а теперь серьезно, насколько сильно ты болеешь? – Леви хмурит брови, смотря на меня, и параллельно поправляет одеяло.
– Настолько сильно, что завтра я иду на тренировку и в школу, – спокойно отвечаю я.
– Что?! Ты шутишь? – Он явно не так спокоен, как я.
– Нет, папа больше ни дня не позволит мне прогуливать школу, а тренировки я и сама не хочу пропускать, – бубню я, не придавая этому особого значения.
Он смотрит на меня в недоумении.
– Но ты болеешь. Причем сильно.
– Леви, этот вопрос закрыт, завтра я уже не буду болеть.
– Ни черта подобного! – Он вскакивает на ноги.
– Тиши, тише! – Я жестом приказываю ему молчать, прикладывая указательный палец к губам.