– Ага, – единственное, что удается выдавить из себя хриплым голосом.
– У тебя есть с собой блокнот? – спрашивает он.
И на мгновение я теряюсь, не понимая, что он имеет в виду. А затем приходит осознание. Переписка.
– Да. – Встаю на ноги, но моя стопа наступает на какую-то неровность, и я отправляюсь в полет.
Второй раз за день.
Теплые ладони обхватывают мою талию, и через секунду я уже оказываюсь на чем-то мягком. Мои глаза закрыты, и мне не хочется их открывать, чтобы подтверждать свои догадки. Медленно открываю один глаз и смотрю вниз. Я сижу на его коленях, вернее, на бедрах. Мышцы груди Леви соприкасаются с моим плечом, и мне нужно всего лишь повернуть голову, чтобы встретиться с ним взглядом. Моя смелость убежала в кусты, потому что, открыв второй глаз, я в шоке смотрю вдаль перед собой.
Может ли этот момент быть более неловким?
– Сегодня ты слишком неустойчивая. Тебе не кажется? – спрашивает он, и мое ухо нагревается до температуры горения от столь близкого контакта.
Я чувствую каждый его чертов вдох и выдох на своей коже.
– Кажется. Но если бы кто-то не играл в супермена, то первого падения не случилось бы, – тихо говорю я, пытаясь вырваться из его хватки, но у меня ничего не выходит.
– Останься. Там холодно. Я обещаю, что не сделаю ничего лишнего.
На этих словах он медленно убирает руки. И я бы никогда не подумала, что скажу это, но они настолько естественно там лежали, что теперь кажется, словно с меня сняли слой одежды. Без его прикосновений стало холоднее.
Я стараюсь, действительно стараюсь заставить себя встать и пересесть на свое прежнее место, но стоит мне повернуть голову и посмотреть ему в глаза, все мои аргументы рушатся.
– Хорошо.
– Блокнот, – напоминает он.
– Да. – Я откашливаюсь. – Точно, я же для этого и встала. – Чувствую, как грудь Леви вибрирует от сдерживаемого смеха.
Дерьмо, он знает, какое влияние оказывает на меня.
Подавшись вперед, хватаю сумку и достаю блокнот с ручкой. Леви берет из моих рук сначала блокнот, а затем вытаскивает ручку из правой ладони, сжатой в кулак от нервного напряжения. Он нежно проводит по костяшкам моих пальцев, побуждая меня расслабиться. Только вот его прикосновения никак не помогают делу. Тело начинает странно реагировать, трепет отдается в каждой клетке.
Леви разжимает мои пальцы, и я наконец-то их расслабляю. Боже, дружить всегда так сложно?
Леви кладет блокнот ко мне на колени и, не говоря ни слова, начинает писать. Я опускаю взгляд вниз, чтобы посмотреть, но он останавливается, берет меня за подбородок и поднимает его.
– Не смотреть, – приказывает он. – Можешь продолжать рассматривать кусты или меня. Я не против. – Он самодовольно ухмыляется.
– Интригует. Кусты достаточно неплохи, если тебе интересно, – отвечаю я и наклоняю голову, делая вид, что пытаюсь лучше их рассмотреть.
– Я тоже неплох, если тебе интересно, – поддразнивает он.
О, я заметила.
– И, что самое главное, скромен, – говорю я с улыбкой и наконец-то чувствую себя расслабленно.
– Все, молчи, – тихо шепчет он мне на ухо.
Я жду, пока он допишет, и думаю о том, как комфортно себя ощущаю. Безусловно, чувствуется напряжение, но оно какое-то приятное, непохожее на то, что возникало раньше. Во мне нет переживаний или постоянного волнения, с которыми я привыкла жить двадцать четыре часа в сутки. Я чувствую себя… свободной? Не знаю, можно ли так это назвать, но рядом с ним мне не приходится контролировать каждое свое действие. Он будто зажигает во мне то, что я неосознанно тушила всю свою жизнь.
Странные мысли, странная ситуация, странная дружба.
Леви выдергивает меня из мыслей, отдает блокнот и опять проводит большим пальцем по моей ладони. Я опускаю взгляд и смотрю на страницу.
«Все это кажется странным, но мне хочется, чтобы ты знала, что мои намерения прозрачны. Мне хочется снова быть твоим другом, Аннабель Андерсон. Я сожалею о своих поступках. Сожалею о своем эгоизме и глупых убеждениях. Возможно, ты никогда меня не простишь, но я готов принять от тебя все, что ты готова мне дать. Ты считаешь меня чудовищем, но поверь: я буду им для всех, кроме тебя. Прости меня, Бель».
К тому моменту, когда я дочитываю последние слова, мне становится трудно дышать. Серьезно, я не могу сделать вдох, словно бетонная плита лежит на моей груди. Но в то же время я чувствую невероятное покалывание, разливающееся по всему телу от его слов, которое придает легкость. Так необычно испытывать столько эмоций разом.